Мария Самусенко - Нокре Манта [СИ]

Хотя, может, не она вызвала тени?

Виконт стряхнула капли, идя по каменным плитам своей кухни. Что-то оттягивало её карман.

Это был тот карман, в который заскочила одна из искорок, посланных Рубидией ей вдогонку. Очень осторожно женщина сунула руку в карман. Но ничего не случилось.

Она тихо рассмеялась и достала из кармана листок с рецептом пирога, как она и просила, и кристалл золотистого турмалина.

— Вот уж действительно, некроманты полны сюрпризов… Значит, я всё-таки… Значит, она позволит мне это увидеть, — и заплакала.

Лития Виконт сжала в руках пирамидку золотистого турмалина: с момента её получения прошло два долгих дня. И женщина всё ещё колебалась, как и тогда, когда получила письмо от Д.

Словно голодный, но осторожный зверь, она «кружила» вокруг кристалла, не решаясь запустить память, хранимую в нём.

Да, этот кристалл содержал память, что-то вроде признания Последнего Некроманта. Своего рода слепок с её памяти, её восприятия произошедшего тогда.

Но насколько этому можно было верить? И почему Нокре Манта передумала?

Что бы всё это значило?

Живя как затравленный зверь, Лития разучилась верить людям и ожидала от них подвохов. А вот некромант, похоже, нет. Она ей сразу же поверила. Даже не стала проверять подлинность письма. А ведь всё это могло быть такой провокацией Совета Магии. Такой провокацией.

А она поверила. Слишком уж она доверчива. И может ли сама Лития ей доверять?

Женщина отдавала себе отчет, что признание «вырванное с ножом у горла» (хотя она сомневалась, что могла навредить некроманту в её же доме) вряд ли можно считать правдивым. Под пытками или угрозами солжет кто угодно, чтобы всё это прекратилось и его оставили в покое.

Могла ли Нокре Манта дать ей, Литии Виконт, дать ей то, что она желала увидеть, а не истинные события многолетней давности.

Да, могла бы, если бы боялась её. Но эта особа, похоже, не боялась никого и ничего. И уж тем более её — старого мага лишенного многих благ общества, уже давно ставшую изгоем.

И вряд ли она рискнет лгать, если её просил помочь Литии Д, которому она, по её словам, обязана жизнью. Некроманты не бросают слов на ветер, не говоря уж о подобных заявлениях, и обещания всегда выполняют. А что говорить, если просил помочь глава всех вампиров. И дело не только в бессмертии и кровожадности последнего: честно говоря, в последнее время он сильно сдал или же слухи о его крутом нраве были преувеличены.

Нет, дело было в своеобразном «кодексе чести» всех, кто был вне закона.

Конечно, можно было пойти с письмом от Д и кристаллом некроманта (Лития не была уверена, что запись в турмалине не одноразовая) в Совет Магии. Это позволило бы Виконт восстановится в глазах общества, но на пятом десятке это уже не имеет смысла. И у неё остался только один сын, которого она не могла позволить себе потерять. Хватит и того, что не стало Арктура.

Лития села на широкую скамью на кухне и решительно сжала камень в своих ладонях, запуская чужую память.

Она ожидала всего (возникающего из пустоты смутных образов, ярких сполохов или ещё чего-то вроде этого), но ни как ни того, что произошло.

Женщину понесло в чужие воспоминания — это значило, что некромант доверила ей истинные доказательства своей деятельности.

Сумерки опускались на Карпаты. Суровые горы дышали предчувствием надвигающейся грозы и ещё чего-то более грозного и ужасного. Небо темнело, заволакиваемое тучами.

По узкому серпантину спешил некто в сером балахоне, опираясь на длинный чёрный посох с резным навершием, похожим на застывшие языки пламени.

Этот одинокий путник спешил вверх, к перевалу. И он, похоже, ни капельки не боялся, ни этого недружелюбного уголка Карпат, о котором ходили недобрые слухи, ни надвигающейся бури. К тому же налетающие порывы ветра, хоть и заставляли путника сбиваться с шага и приостанавливаться, но даже не распахивали полы его плаща. Хотя поднимали клубы пыли и несли немаленькие куски мусора.

Видя, отрицание их силы, Небеса гневно пророкотали что-то, и сверху упали первые тяжелые капли.

Словно в ответ на это грозное предупреждение свыше, камень, служивший навершием посоха, замерцал золотистым, разливая вокруг теплое свечение. Огонь в черве камня разгорался, набирая силу. Стала заметна обвивавшая камень золотая паутина из проволоки, с нанизанными на неё золотистыми же бусинами.

От навершия потянулись золотые языки света. Они словно указывали путнику дорогу. А ещё казалось, что тени более темные, чем тьма, убегают от этого света.