Джордж Бейли - Рыжая Соня и кладовые тьмы

Люди давно перестали ориентироваться в пространстве и потеряли представление о времени, когда вернулись лазутчики и сообщили, что достигли следующего уровня.

— Ну наконец-то! — пробасил Кучулуг и, обогнав всех, пошел во главе отряда и вскоре скрылся за поворотом.— Здесь все совсем не так! — услышал Север его голос и ускорил шаг.

— Это еще что?! — воскликнул он, выйдя на обширную площадку, раскинувшуюся перед подковообразным порталом зала, посередине которой стоял гирканец в окружении десятка воинов.

— Что там такого? — недовольно пробасил он, не понимая, что могло заинтересовать Вожака в куче старых костей.

— Человеческий скелет. Первый за все это время,— пояснил Север, и Кучулуг нахмурился: а ведь и верно.

— Это, похоже, скелет Паризо,— добавила Соня, поддев мечом запавший между ребрами медальон.

Воины, негромко бормоча проклятия, обступили их, чувствуя, что самые мрачные ожидания, похоже, сбываются-.

— Эге! — воскликнула девушка— Тут не только медальон. Тут все золото, которое он собрал!

— Не нравится мне все это,— проворчал Каруго.— Нас явно предупреждают, чтобы не совались дальше.

Он посмотрел на Севера, и тот кивнул, соглашаясь.

— Верно,— усмехнулась Соня.— Это первое, что приходит в голову.

— Первое не значит верное,— возразил Кучулуг, увидев, что Халиме не нравится этот разговор: слишком много надежд его подруга возлагала на этот спуск, а он считал своим долгом помогать ей.— Ну! — Он поднял кошель Паризо.— Кто хочет быть его наследником?

Он смотрел на своих людей, надеясь, что кто-нибудь из них отзовется, но каждый, на ком останавливался его взгляд, отводил глаза в сторону.

— Брать золото покойника — дурная примета,— заметил, наконец, Холд.— Не принесут эти деньги счастья.

— А я не верю в дурные приметы! — отрезал Кучулуг, убирая кошель в суму.— Вернемся домой — помянем погибшего, а пока пусть полежат у меня.

При этих словах Соня поморщилась, а Север как будто и вовсе ничего не слышал: гораздо больше его занимал усиливающийся ропот за спиной. Кто бы ни задумал эту жестокую шутку со скелетом, он добился своего: люди испугались, и это было совершенно естественно. Никому не хочется закончить свой жизненный путь в желудке гнусной твари. Поначалу он еще надеялся, что недовольство уляжется само собой, но скоро понял, что это не так, и тогда спокойно заметил:

— Каждый из вас волен вернуться — обиды держать не стану. Мне нужны лишь добровольцы. Решайте прямо сейчас.

Он замолчал и окинул взглядом ратников, которые лишь вздыхали и виновато опускали глаза. Казалось, бунт подавлен. И все-таки девять человек вышли из строя и собрались за спинами своих товарищей. Некоторое время все стояли молча. Потом, стараясь ни на кого не смотреть, маленький отряд развернулся и направился вверх по лестнице.

Север знал, что больше не увидит их. Такое чувство время от времени возникало у него и никогда не обманывало. Поэтому и теперь он не сомневался, что даже если кто-то из них и сумеет выбраться на поверхность, в Логово он наверняка не вернется. Исполненный ненависти взгляд Халимы лучше всяких слов предупреждал о том, что ждет отступников.

Шаги давно стихли, а воины все стояли на месте и молчали, размышляя над тем, что их ждет впереди. От вчерашнего воодушевления не осталось и следа. Надежды на благополучный исход померкли и стали призрачными. Даже те, кто остался, ничего хорошего уже не ждали.

— Скатертью дорога,— заявил вдруг Кучулуг. Мы прошли половину пути, и первая же неприятность выбила их из седла. Знал бы, не взял с собой… А ведь Паризо погиб из-за собственной дурости. Ну? Что вы молчите? Вспомните о том, что вы воины, а не знатные дамы на прогулке!

Гирканец окинул людей гневным взором и, не дожидаясь ответов, зашагал вперед.

— У нашего друга прорезался ораторский дар,— беззлобно засмеялась Соня и, переступив через скелет, направилась вслед за гирканцем.

Зал резко отличался от всего, что им встречалось до сих пор. Низко нависший потолок подпирали многочисленные, колонны, расположенные по кругу.

Четыре роскошные арки, расцвеченные затейливым орнаментом из цветной эмали, стояли по две справа и слева от входа, причем в каждой преобладал один цвет: зеленый, синий, красный и черный.

— Ну и кто мне скажет, что это значит? — спросил Север, когда все вновь собрались в середине зала.

— Ясно как день,— высказалась первой Соня,— что залы разделены по назначению.