Алексей Фирсов - Красные Башмачки

Лиз как привязанная шла за Урсом. Тот безошибочно находил в лесу направление, обходил заранее павшие деревья и завалы.

«Без него бы я заблудилась!»

— Так близко от города и такой дремучий лес! Вот не думала!

Урс издал короткий смешок.

— Разве это дремучий лес? Да здесь прямо епископский сад! Не видала ты настоящего древнего леса!

— А чей это лес?

— Епископа Рирского, конечно. Деды рассказывают, что когда они были молодые — за срубленное дерево егеря епископа вспарывали лесорубу живот и, прибив конец кишки к дереву заставляли бегать вокруг, пока все потроха наружу не вылезут. Дерево было дороже человека. Дереву расти надо пятьдесят-шестьдесят лет, а человек сам собой растет и плодится как помойные мухи…

— Это какие-то страшные сказки!

— Нет, кузина, это не сказки, а самая паскудная правда! Зимы были холоднее, чем теперь, а дрова не купить и не срубить. Люди замерзали целыми семьями в ледяных хижинах. Кто хитрее, рыл норы в земле, как кроты. В земле-то теплее… Чтобы все не сдохли — добрый епископ разрешил собирать хворост, но не больше чем сумеешь унести в руках.

Летом, в жару отчаянные головы поджигали лес. Таких ловили и рвали лошадьми на куски живьем. Веселые были времена…

— Что было нужно людям баронов от нас, как ты думаешь?

— Думаю, что им нужна была ты. Бароны с одинаковым рвением охотятся и на косулей и на девок. Разве ты не знала?

— Знала…

— То-то и оно.

Когда впереди появилась освещенная солнцем поляна, Урс приложил палец к губам.

Нагнулся. Тихо прошептал на ухо Лиз:

— Здесь хижина смолокуров стоит. Больно тихо… посмотрю. Чтобы не случилось-не двигайся и ни звука. Ага?

Лиз кивнула и присела под дерево, обняв колени. Погладила ткань. Жалко в таком платье по лесу бегать. Вот и пятна какие-то появились…

Между деревьев мелькнула тень. Урс двигался быстро и практически бесшумно. Как у него выходит?

— Стоять! А ну стоять! — заорал кто-то басом со стороны поляны. Тугие щелчки — раз и другой!

Лиз замерла.

Это не голос Урса!

«Он сказал сидеть тихо. Я буду сидеть. Он сейчас придет. Все хорошо. Боже, помоги ему!»

Лиз обхватила руками плечи и сидела почти не дыша.

— Там, оттуда пришел!

— Быстрее, бездельники!

Треск сучьев под быстрыми шагами.

Лиз подняла голову и окаменела. Озноб пробежал по спине.

От поляны шли двое. С взведенными арбалетами в руках.

Она не сдвинулась с места. Крепкие парни в добротной одежде встали напротив, ухмыляясь. На груди вышитые гербы Раймштайнов — красный скакун на золотом поле.

— Как зовут? Откуда?

— Немая?

Без долгих разговоров, не дождавшись ответа, парни подхватили Лиз под руки и потащили к поляне. Она шла, тупо шла, повинуясь им и не делая попытки высвободится.

«Урс? Что с ним?!»

Нехорошие предчувствия камнем залегли на грудь.

Трава на поляне вытоптана. Возле убогих шалашей кучка перемазанных в смоле худых мужчин.

Три лошади под седлами нервно храпят у дерева, перебирая ногами.

— А вот и наша птичка! Недалеко улетела!

Весело воскликнул третий всадник. У Лиз замерло дыхание. Она узнала этого человека! Длинный нос… тонкие губы… Он три года назад платил Шульцу деньги за нее! Он отвозил ее в замок к поганым насильникам!

Она в ужасе вскрикнула, рванулась из рук слуг и побежала к лесу. Ее быстро нагнали. Скрутили. Заткнули рот тряпкой и, связав руки, сноровисто перебросили как тюк поперек седла. Сверху Лиз увидела лежащего лицом вниз в выгоревшей траве Урса. Из спины его торчали два оперенья арбалетных болтов. Руки бессильно раскинуты.

Слезы закипели в глазах девушки.

— Симон, «медвежонок» еще дышит. Дорезать?

— Сам сдохнет. Пусть напоследок помучается, ублюдок!

Всадник поднялся в седло. Шлепнул Лиз по заду. Она яростно задергалась и замычала.

— Эй, черномазые скоты! Закопайте дохлятину подальше, как кончится!

Двор замка заполнило цоканье подков.

Стражники затворили ворота за въехавшими.

Бешеная скачка закончена.

Сомлевшую Лиз передали на руки двум дюжим тетками.

Они занесли пленницу через дверь по темному коридору в высокую теплую комнату, освещенную тусклым светом из узкого окна и мерцающим пламенем десятка свечей.

Ее освободили от веревки и от кляпа и тут же принялись раздевать.

Она не сопротивлялась. Словно кукла…

Будто и не с нею это происходило. Будто она наблюдала со стороны… большой чан для мытья полон парящей водой.