Алексей Фирсов - Красные Башмачки

Мэтр похлопал Марко по плечу.

— Федерико тебя отвезет. Негоже натруждать больную ногу.

Когда Марко уехал на повозке, которую обычно использовали для доставки статуй к собору, Элиза дождалась мэтра у мастерской.

— Мэтр, вы сказали про братьев Раймштейн. Они вернулись в город?

— Да, епископ представил меня своим племянникам вчера в соборе. Крепкие парни, мускулистые как молодые боги. Вернулись из Италики на днях.

Мэтр зыркнул черными глазами из-под кустистых бровей.

— Что тебе до них?

— Ничего, спасибо. Я нужна сегодня для позирования?

— Сегодня нет.

— Тогда я помогу Ивонне.

— Сделай милость.

Лиз помогала на кухне, чистила овощи и резала мясо для тушения.

Хорошее настроение улетучилось без следа.

Ублюдочные бароны Раймштейн вернулись в Неймеген!

У барона Раймштейн, родного брата рирского епископа, тридцать лет назад родились мальчики — близнецы. По обычаям империи все имущество должен наследовать старший сын, а младший вынужден избирать путь служения богу или ремесло наемного воина.

Близнецы с самого детства были неразлучны и избалованы сверх меры. Баловать ребенка-портить его-эту мудрость никто не помнит, хотя все знают. Очаровательные близнецы превратились в жестоких себялюбцев, занятых только собой. Их прихоти были важнее всего. Важнее обычаев, традиций и законов! Старый барон погиб в сражении и земли с замком унаследовали оба наследника. Их так и звали — бароны Раймштайн. В долине Рира на тевтонской стороне о них девочкам и девушкам рассказывали страшные истории на ночь, для острастки… Распутные и наглые братья не давали проходу девицам, не взирая на происхождение, и епископу не однажды приходилось покрывать их выходки щедрой мздой. Лиз была одной из их жертв.

Только компенсацию за изнасилование получил мастер Шульц, авансом, а ее после забавы продали Гюнтеру, в «веселый дом».

Вот только мастеру Шульцу деньги впрок не пошли. Через полгода Лиз случайно узнала, что мастера и его жену зарезали ночью в постели. Убийца не был найден.

Лиз на всю жизнь запомнила свое ужасное пробуждение в замке Раймштейн на грязных простынях, в крови и семени, в синяках… Братья вернулись следующей ночью, теперь уже Лиз не пила и не ела ничего, так что второй раз ее насиловали не спящей…

Им нравилось ломать сопротивление, нравилось доставлять боль. Крики девушки их забавляли…

Уже оказавшись в «веселом доме» Лиз услышала, что братья Раймштейн все же нарвались. Так бывает всегда — тот, кто идет по жизни нагло и напористо, в конце концов, встречает достойного противника, еще более наглого и напористого.

Братья позабавились вечерней порой с монахиней из монастыря Святой Бригитты, а потом удавили и сбросили тело в Рир.

Тело далеко не уплыло, прибилось к камышам в трех милях ниже по течению. Монахиня оказалась урожденной Торн, из семьи вассалов герцога Дармштадского. Семья подала жалобу своему сюзерену. Нашлись свидетели. Епископ выплатил крупную сумму семейству Торн, а племянников быстренько удалил в Италику, замаливать грехи.

А вот теперь они вернулись, спустя два года.

Лиз не сомневалась, что эти выродки опять возьмутся за старое. Только теперь будут осторожнее…

Марко будет рисовать эти мерзкие рожи!

Лиз чистила морковь и волновалась за своего возлюбленного. В мужеложстве бароны Раймштейн не были замечены, но нрав их был крут. Могли затравить простолюдина собаками просто так, для забавы!

Марко вернулся к вечеру. Хромал он еще сильнее и Лиз поставила ему компресс.

Юноша устало откинулся на подушки.

— Ты будешь рисовать баронов Раймштейн?

— Двести пятьдесят гульденов мне не помешают!

— Мэтр говорил про пятьсот!

— Верно, но половина идет мэтру. Я же только подмастерье, а картину мэтр отметит своим именем.

— Ты будешь все рисовать, а деньги пополам. Это не кажется мне справедливым.

Марко поманил Лиз к себе. Прошептал на ухо.

— Мэтр всего несколькими мазками превратит мою поделку в истинное искусство. У него есть дар, настоящий дар, чудесный.

Лиз вспомнила про незаконченную картину с сияющим городом счастья на холме и прикусила язык.

Кто она такая чтобы поносить великого мастера?!

— Когда ты начнешь?

— Сегодня.

— Тебе надо отдохнуть, поберечь ногу.

— Я буду рисовать сидя.

— Можно я приду в мастерскую?

— Я буду только рад.

Марко взял руку Лиз в свою и поцеловал в ладонь.

Этот поцелуй ее взволновал. Вот только Марко жил в комнате вместе с Лоренцо и уединиться им здесь не получится.