Михаил Казьмин - Дочь лесника

- Давайте, - поддержал я. - И, знаете, я благодарен судьбе за то, что мы с вами встретились. Сделаю все, чтобы ваш сын вами гордился.

Эх, хмарь здешняя... Да и пребывание тут в виде одного лишь сознания тоже одно сплошное неудобство. Ни руки пожать, хоть и не принято у имперцев так, ни каблуками щелкнуть. Просто так же, как несколько минут назад почувствовал присутствие Киннеса, так и сейчас почувствовал, что остался один. Пора звать Шеля...

- Я так понял, что вы с Киннесом договорились, и договорились устраивающим меня образом? - явился, не запылился, нарисовался, понимаешь, хрен сотрешь!

- Правильно поняли, - подтвердил я, хотя и так все было ясно.

- В таком случае приступаю к оптимизации вашего организма и ненадолго прощаюсь, - подчеркнуто нейтральным тоном доложился Шель и тут же, подпустив в голос теплоты, добавил: - Вам надо возвращаться на привычный уровень существования. Здесь задерживаться опасно...

Это точно, побеседовав с Киннесом, я уже и не сомневался. Так что - быстрее, быстрее отсюда!

Хмарь вокруг меня начала светлеть и рассеиваться. Интересно, если я руку подниму сейчас, увижу или как? Черт, а это еще что за напасть? Поднять руку я не смог. И почему-то вернулась боль в груди, пусть и не такая сильная, как это было перед попаданием сюда. Зато хмарь исчезала прямо на глазах, и уже через несколько мгновений я увидел перед собой что-то белое, очертаниями своими напоминавшее верхнюю часть человеческой фигуры. Фигуры, замечу, женской, и, более того, знакомой...

- Очнулся! Мой муж очнулся! Феотр, я здесь, ты меня слышишь?

Лорка, теперь я уже не только слышал, но и видел ее, склонилась надо мной. Еще несколько секунд - и я могу различить черты ее лица, самого родного и прекрасного лица на всем свете. Вижу покрасневшие глаза - плакала много или долго не спала. Наверное, и то, и другое.

Вокруг начинается какая-то суета. Лорка встает, ее место занимает какой-то бородатый мужик, весь в белом. Врач? Да, точно.

- Как вы себя чувствуете? Говорить можете? Вы меня слышите?

Блин, сколько вопросов сразу-то... Как чувствую? Как с похмелья... Но в груди уже не болит. Могу ли говорить? А вот сейчас и узнаем...

- Д-д-да, - надо же, могу! Не шибко уверенно, но получается. Слышу ли я его? Да уж точно слышу, раз отвечаю!

- С-с-спаси-бо, - кое-как произношу я. Нет, чуть подожду еще. Почему-то я уверен, что уже через несколько секунд смогу сказать лучше.

- Спасибо, Лора. И вам, доктор, спасибо, - а ведь не ошибся! Правда, могу! - Мне лучше. Намного лучше.

Пытаюсь подняться. Нет, пока еще не встать, на такое сразу не решусь, но хотя бы полусидячее положение принять. Доктор, Лорка и неведомо откуда появившиеся медсестры всем скопом накидываются и укладывают меня обратно. Ладно, медики, хрен бы с ними, но Лорка-то куда? Уж могла бы привыкнуть к шелевским фокусам...

О-о-ох... Сколько же всего не знаю я ни об окружающих меня людях, ни об Империи вообще... Как говорится, 'век живи, век учись, а дураком помрешь'. Ну, дураком я совсем недавно уже помирал, хватит с меня таких неприятностей, так что будем жить дальше и прилежно учиться.

Дабы не выносить сор из избы, то есть из особняка, Императорское общество Золотого Орла поручило расследование инцидента между двумя своими членами еще одному своему же члену - капитану-советнику Стеннерту. Надо полагать, решили, что раз он чиновник министерства внутренних дел, пусть и не полицейский, то справится с этим лучше других. Стеннерт справился.

Начал он с того, что посадил меня писать изложение событий с моей точки зрения, потом велел написать второй экземпляр, потом мне пришлось тоже в двух экземплярах писать докладную о своей недолгой загробной жизни, а потом господин капитан-советник задал мне кучу вопросов. Допрос проходил неспешно, потому что протокол Стеннерт вел сам, никто другой при этом не присутствовал. А когда он посчитал, что его профессиональное любопытство я удовлетворил, и сам рассказал мне интереснейшую историю.

Оказывается, господин Кройхт (Петровым его называть как-то уже не особо хотелось), первоначально делал в Империи карьеру на ниве государственной службы. Причем, как я понял, карьеру, очень даже неплохую. Его даже прочили чуть ли не в министры (чего именно, Стеннерт умолчал), но тут произошла неприятная история - Кройхт решил жениться.

Что тут было неприятного? Да все! Бездетность попаданцев секретом давно не являлась, поэтому родители девушки, в которую влюбился Кройхт, его сватовство категорически отвергли. Аристократическому семейству, которое Стеннерт, естественно, не назвал, требовались прямые потомки, пусть и по женской линии, и отдавать единственную дочь за бесплодного жениха они не собирались. Однако же между Кройхтом и его избранницей успела-таки проскочить искра взаимных чувств, и однажды благородная барышня попросту сбежала из дома, дабы сочетаться браком со своим возлюбленным. Но родители новобрачной не успокоились и задействовали все свои возможности, каковые оказались очень даже немалыми. Сначала Имперская Палата Чести признала брак недействительным с момента заключения, затем несостоявшуюся супругу принудительно вернули в родительский дом жандармы, а уже в самом скором времени семья подыскала для дочери другого жениха. Вот только несчастная девушка умерла прямо в ночь накануне свадьбы, и, если я правильно понял намеки Стеннерта, это было самоубийство, хотя следствие 'установило' какую-то естественную причину. Кройхту пришлось уйти в отставку без пенсии, правда, его почти что сразу поставили на малозаметную в общеимперском масштабе должность канцлера Императорского общества Золотого Орла. Изрядную степень влияния на жизнь Империи Кройхт себе таким образом вернул, но на его публичной карьере был поставлен крест.