Михаил Казьмин - Дочь лесника

- Так сколько, говорите, проживет еще Шель при непрерывной передаче его сознания в тела людей? - неожиданно сменил тему император.

- Пятьсот лет примерно, ваше величество, - только не подумайте, что я научился моментально считать в уме, просто мы с Шелем просчитали все заранее. То есть сам Шель и просчитал, причем именно моментально и именно в уме, но я для порядка его подсчеты перепроверил, правда, уже на бумажке.

- И за это время мы должны успеть выйти в космос? - недоверчиво спросил монарх.

- Успеем, - уверенность ответа далась мне без труда. - У нас это заняло чуть менее века от такого же уровня развития. У Империи темпы прогресса выше, так что первые шаги за пределы Эрасса сделаем и раньше. А главное - останется время перейти от первых шагов к уже более существенному освоению космического пространства.

- Что ж, - задумчиво изрек император, - Империя живет, только постоянно расширяясь. И когда некуда будет расширяться здесь... - прикрыв глаза ладонью, он посмотрел в небо. - Жаль, мы с вами этого не увидим.

- Жаль, - повторил я.

- Кстати, Миллер, - император прервал возникшую в разговоре паузу, - а почему вы не просите ничего для себя? Заслуги ваши перед Империей изрядны и неоспоримы...

- А мне ничего не нужно, - просто ответил я.

- Ничего?! - удивление его величества было искренним и немалым. - Так уж и ничего?

- Без славы и почестей я проживу в силу особенностей характера, - начал перечислять я все то, чего мне не нужно от монаршьих щедрот, - достойный заработок, надеюсь, смогу себе обеспечить сам, а счастье даст мне жена. Что еще человеку надо?

- Дело, - веско возразил император. - У человека должно быть дело, за которое его будут любить или ненавидеть, но никогда не смогут не заметить. Дело, которое останется после него. Дело, за которое человека будут помнить. И я вам такое дело дам. Чуть позже мы с вами вернемся во дворец, где я оглашу рескрипт о даровании вам и вашей супруге прав дворянского состояния с их наследованием вашими потомками, о вашем возвращении на службу с производством в чин капитана-советника по министерству внутренних дел, и о назначении вас канцлером Императорского общества Золотого Орла.

Оп-па! Это я сравняюсь со Стеннертом? По привычке перевел чин на армейский лад - полковник, однако! А еще получается, что господина Кройхта я натуральным образом подсидел...

- Ваше величество, - почтительно заговорил я, - на этой должности мои возможности будут весьма немалыми. Вы готовы предоставить такие возможности человеку... человеку с моими особенностями?

- Возможности, говорите? - император довольно усмехнулся. - Вы даже не представляете, Миллер, какие именно я дам вам возможности! Как не представляете и то, что вместе с этими возможностями получите...

Как же быстро летит время... И летит, зараза такая, почему-то только в одну сторону. Завтра будем отмечать двадцать пять лет с того дня, как прошлись по неведомо откуда взявшемуся в подмосковном лесу мостику. Двадцать пять лет! Местных, прошу заметить, лет, каждое из которых несколько длиннее земного. В будущем году - те же четверть века со дня нашей с Лоркой свадьбы. А там останется совсем чуть-чуть и до еще одного юбилея - восьмидесятилетия меня, любимого.

Каково это, чувствовать себя в таком возрасте? Для меня - неплохо. Мне пока что семьдесят семь, так я сорокадвухлетней Лорке не всякую ночь дам выспаться. Ну, или она мне, что, в общем-то, не так и существенно... У нас три сына, две дочери и пока что три внука.

Лорка все-таки на учительских курсах выучилась, но уже здесь, в Вельгундене. Здесь же и учительствовала в начальной школе, а три года назад стала преподавать на тех же учительских курсах. Я по-прежнему служу канцлером Императорского общества Золотого Орла, вот только к чину капитана-советника пару лет как прибавилось слово 'государственный', так что Кройхта, который все-таки Петров, в чине я превзошел.

Да... С Кройхтом его величество поступил, уж даже не знаю, как и назвать. С одной стороны никакого суда по вполне реально грозившему товарищу обвинению в покушении на убийство не было, как не было и следствия, и самого обвинения. Более того, в отставку Кройхт был отправлен с пенсией и сохранением права на ношение мундира. А с другой, проживать в столице император отставному государственному лейтенанту-советнику запретил, и пришлось экс-чиновнику перебраться в Оттлак - небольшой уютный город-курорт на юго-востоке Империи. Правда, лечебным процедурам Павел Андреевич предпочитал спиртные напитки. Крепкий организм целых восемь лет сопротивлялся такому образу жизни, но потом не выдержал, и ни Локаса Кройхта, ни Павла Петрова не стало. Жаль, конечно, что так глупо он свою жизнь закончил, да еще глупее закончилась наша с ним совместная работа. Впрочем, кто его знает, смог бы он работать по-новому, да еще сотрудничать с Шелем в моей голове? Вот уж не факт, потому как имперские кадры общества с тех пор поменялись очень сильно, и вовсе не из-за возраста - вон, Стеннерт до сих пор работает, в свои-то шестьдесят четыре.