Александра Кристо - Уничтожить королевство

Калья выжимает воду из волос.

— Ты стольких принцев вкусила…

Она говорит об этом так, словно подобным можно гордиться, но Калья просто молода и забрала всего два сердца. Ни одно не принадлежало особе королевских кровей. Это мой удел, моя территория. И к этому Калья относится с пиететом. Ей интересно, отличаются ли губы принца от губ любого другого человека. Откуда мне знать? Я пробовала лишь принцев.

С тех пор как люди убили нашу богиню, Кето, забирать сердца в месяц своего рождения стало традицией. Это праздник жизни, дарованной нам Кето, и отмщение за жизнь, которой ее лишили люди. Пока я была слишком мала для охоты, за меня, как и принято, охотилась мать. И она всегда выбирала принцев. Порой совсем юных, как я. Порой старых и морщинистых или средних детей без единого шанса на корону. К примеру, у правителя Армонии [4] Armonia — греч. «гармония». было шестеро сыновей, и на мои первые дни рождения мама приводила их по одному в год.

Когда в конце концов я стала достаточно взрослой, чтобы справиться в одиночку, то даже не подумала отказаться от королевских отпрысков и нацелиться на моряков, как прочие сирены, или охотиться на принцев, которые вот-вот взойдут на престол. Я верно следую традициям своей матери.

— Ты ракушку захватила? — спрашиваю я.

Раздвинув волосы, Калья показывает оранжевую ракушку, закрепленную на шее. Похожая, только на несколько оттенков кровавее, болтается и на моей. Выглядят они так себе, но через них нам проще всего общаться. Прижмешь ракушку к уху — и услышишь шум океана и песнь подводного дворца Кето, который мы зовем домом. Если мы разделимся, для Кальи это станет картой к морю Дьяволос. Мы далеко от своего королевства и добирались сюда почти неделю. Калье четырнадцать, потому она предпочитает держаться поближе к дворцу, но я решила, что пора это изменить, и поскольку я принцесса, мои прихоти исполняются столь же рьяно, как законы.

— Мы не разделимся, — уверяет Калья.

В обычное время я бы не возражала, если бы одна из моих кузин осталась в чужом океане. В целом они утомительны и предсказуемы, и почти начисто лишены амбиций и воображения. После смерти тети они превратились в восторженных прислужниц моей матери. Нелепость, ибо Морской королевой нельзя восторгаться. Ее нужно бояться.

— Не забудь выбрать кого-то одного, — наставляю я. — Не теряй концентрацию.

Калья кивает и тут же спрашивает:

— А кого именно? Или он споет мне при встрече?

— Петь там будем только мы. И очаруем всех, но если сосредоточишься на ком-то одном, он влюбится в тебя столь отчаянно, что, даже когда начнет тонуть, будет кричать лишь о твоей красоте.

— Обычно чары рушатся, когда они начинают умирать, — говорит Калья.

— Это если воздействовать на всех — тогда в глубине души каждый будет сознавать, что не он единственный властитель твоего сердца. Хитрость в том, чтобы желать их так же сильно, как они желают тебя.

— Но они отвратительны! — возмущается Калья, но, похоже, лишь пытается убедить меня, что правда так думает, а на самом деле сама себе не верит. — Как можно их желать?

— Легко, ибо сегодня тебя ждут не только моряки, но и королевские особы со своей силой. А сила всегда желанна.

— Королевские? — изумляется Калья. — Я думала…

Она замолкает. Она думала, что принцы мои и я не делюсь. Это правда, но рядом с принцами всегда можно найти королей и королев, а меня они никогда не интересовали. Правителей недолго свергнуть. И только в принцах есть особая прелесть. В их юности. В верности своему народу. В том, кем они должны стать. Они — следующее поколение правителей, и, убивая их, я убиваю будущее. Точно как учила меня мать.

Я беру Калью за руку:

— Можешь забрать королеву. Мне неинтересно прошлое.

Глаза ее сияют. Правый — знакомыми мне сапфирами Дьяволоса, а левый — кремовой желтизной, едва отличимой от белого, и ликующими искорками. Похитив королевское сердце к своему пятнадцатилетию, Калья наверняка заслужит помилование от вечной ярости моей матери.

— А ты заберешь принца, — говорит она. — С милым личиком.

— Его личико значения не имеет. — Я отпускаю ее ладонь. — Мне нужно его сердце.

— Так много сердец, — с трепетом тянет Калья. — Скоро у тебя не останется для них места в комнате.

Я облизываю губы.

— Возможно. Но у принцессы должен быть свой принц.

Корабль под моими пальцами шершавый. Дерево раскололось, краска потрескалась и облезла по всему корпусу. Воду он разрезает очень неровно. Будто тупой нож: давит и рвет, пока не разделит на части. Местами доски прогнили, и я морщусь от вони.