Сергей Осипов - Ночная охотница

На самом деле она попала в эту сказку совершенно неслучайно. У нее было очень конкретное задание – разнести снежную идиллию в клочья, взорвать зимнюю сказку, переломать скрипки, выпустить чудовище из подземелья…

О да, она, конечно же, справилась. Где-то по ходу дела Михаил Гарджели был убит, причем Настя даже не помнила подробностей. Как это мило с ее стороны. Михаил Гарджели уже полгода был мертв, но странным образом продолжал преподносить Насте незаслуженные подарки.

Тогда, в декабре, Михаил Гарджели уже на второй день их знакомства заговорил о будущем, об их совместном будущем. Настя обещала подумать, а Михаил обещал терпеливо подождать сколько потребуется. И еще он сказал:

– Я могу уладить твои дела в университете. Тебе оформят академический отпуск, и ты сможешь потом продолжить учебу. Если захочешь. Если это понадобится…

Он не загонял ее в угол, он оставлял для Насти запасный выход. Бедный, бедный Михаил, который слишком старался соблюсти приличия. Однако Настины дела в университете он действительно уладил, причем, похоже, уладил раз и навсегда. Утром, когда Настя обреченно направилась в административный корпус университета, ее грызли весьма нехорошие предчувствия. Все попытки придумать разумное объяснение своему десятимесячному отсутствию с грохотом провалились, оставалось избрать смиренную стратегию «будь что будет» и принять все положенные громы, молнии, финансовые санкции и что там еще придет в голову этим извергам, сидящим за дверью с табличкой «Деканат экономического факультета».

В вестибюле она наткнулась на куратора своего курса, и тот ей почему-то улыбнулся. Это было подозрительно, но настоящий цирк развернул свои шатры уже в самом деканате, где Настю приветствовали так, будто она была одновременно дочерью министра образования и племянницей распорядителя благотворительного фонда. Все формальности были улажены в течение получаса, и вообще, как показалось Насте, если бы у нее хватило наглости попросить университетский диплом прямо сейчас, ей бы его не просто выдали, а перевязали бы розовой ленточкой и приложили к нему большую вкусную шоколадку.

– Передавайте привет Михаилу Давидовичу! – радостно говорят ей на прощание, и она несколько растерянно, но все же кивает.

В общежитии все проходит примерно по такому же сценарию. В ее комнату никого не поселили и даже почему-то сделали ремонт; разумеется, безо всяких излишеств, это, в конце концов, общежитие, а не телевизионное шоу, но странное дело – Настя входит сюда как в незнакомую, чужую комнату, не пробуждающую никаких воспоминаний. Сердце не сжимается в панике, ноги не дрожат, ногти не впиваются в ладони. Она отдергивает шторы, трогает подоконник, спинку кровати – нет, ничего. Все, что было, было не здесь, а может быть, и не с ней. Книга закрыта и поставлена на полку.

– Ну, чего ждешь? Спишь на ходу, что ли?

Когда Михаил Гарджели одаривал университет обаянием и финансовой помощью, кладовщице, очевидно, не досталось ни того, ни другого.

– Сейчас, – сказала Настя, глядя на свою прошлую жизнь в трех картонных коробках. Само собой разумеется, что Михаил Гарджели лично не укладывал и не относил сюда эти вещи; это сделали другие люди, они все сделали замечательно, аккуратно…

Как бы вызвать их еще раз, чтобы они отнесли эти коробки наверх? Две из трех выглядели просто неприподъемными.

– Я возьму вот эту, – Настя взяла самую маленькую из трех и, чувствуя себя довольно глупо, посмотрела вверх, в потолок – может быть, все-таки…

Нет, никто сочувственно не наблюдал за ней с небес, никто не собирался по старой памяти устраивать для Насти Колесниковой маленькие бытовые чудеса.

– А остальное кому оставишь? – поинтересовалась кладовщица. – Я сейчас закроюсь, и до понедельника…

– Я быстро, – сказала Настя. – Эту коробку отвезу наверх, найду кого-нибудь, кто поможет….

– Пять минут! – крикнула кладовщица ей в спину.

Хотя с помощниками тоже все непросто. Начало июля, все знакомые уже разъехались на каникулы… Да, и еще сломанный лифт.

– Вот блин, – сказала Настя. Пора было вспоминать, как ходят на шестой этаж пешком.

Как и подсказывала ей память, занятие это было не из приятных, особенно если тащить под мышкой коробку с прошлой жизнью. Особенно если на ступеньках между четвертым и пятым этажами сидят всякие дуры…

– Можно, я пройду?

– А я чего, мешаю, что ли?

– Мешаешь.

– Ничего я не мешаю.

– Мне лучше знать, наверное….