Сергей Осипов - Ночная охотница

Он осмотрелся кругом, словно хотел получше запомнить это место, прежде чем покинуть его навсегда…

Или как будто искал кого-то, не особенно, впрочем, надеясь найти…

– Настя?

Пальцы Армандо соскользнули с ее плеч.

– Настя?!

«Вот так, значит, это будет, – пронеслась мысль где-то на дальних рубежах ее сознания. – Ни тебе цветов, на белых коней, ни вечерних платьев, ни симфонического оркестра в кустах. Пожарище, трупы и куча солдат в качестве свидетелей. Романтика, блин…»

Денис побежал к ней, спотыкаясь, маша руками и приобретая на ходу тот особенный идиотский вид, который свойствен влюбленным молодым людям в периоды сезонного обострения этой влюбленности. Настя просто стояла и ждала, потому что бежать, кричать и делать еще что-нибудь подобное у нее не было никаких сил. У Дениса сил оказалось тоже немного, во всяком случае, за пару шагов до нее он снова споткнулся, упал, не стал подниматься, а просто ткнулся Насте головой в живот, обхватил за ноги…

И Настя поняла, что он плачет.

– Ну, – сказала она каким-то не своим, деревянным голосом, – ничего-ничего. Все уже кончилось. Все будет хорошо.

И погладила его по голове, наконец-то вспоминая, как это – гладить Дениса по голове; как это – чувствовать его руки; как это – быть с ним…

И вот так день, который начался кошмаром и продолжился им же, только удесятеренным, внезапно получил благополучную развязку, в которую Настя так до конца и не могла поверить. Похоже, что не одна она.

– Я, конечно, понимаю, что выгляжу как последний идиот, – ворчал Смайли. – Но я просто должен сделать это… Встаньте поближе, пожалуйста…

Денис и Настя ткнулись плечами друг в друга, обменялись неуверенными улыбками и посмотрели в объектив камеры. Смайли нажал кнопку, потом еще раз, посмотрел на дисплей и, как будто засомневавшись в увиденном, показал снимки одному из своих спутников. Тот уверенно кивнул, но Смайли этого было мало, он ткнул мужчину в бок, и тот процедил:

– Нормально.

– Тогда отправляй, – сказал Смайли и повернулся к Денису и Насте. – Мы уже сообщили королю, но со снимками оно как-то надежнее…

Денис молча кивнул.

– Не хочешь переговорить с королем?

Денис так же молча покачал головой.

– Тогда позже, – сказал Смайли. – У вас еще будет время. Много времени.

– Звучит угрожающе, – мрачно ответил Денис. – И раз спешить нам некуда, то, может быть, отойдешь в сторону, займешься какими-нибудь безопасными делами, а?

– Повинуюсь, – сказал Смайли, развернулся и зашагал к машине, напомнив Насте обиженного ребенка, который выполнил все родительские поручения, но все равно был в девять часов изгнан из-за игровой приставки и отправлен спать.

Денис увидел на Настином лице эту тень сочувствия и пояснил:

– Ничего, с ними только так и надо.

Настя не совсем поняла – с кем это с ними, с гномами, с королевскими подданными? Она только неожиданно уловила в голосе Дениса жесткие повелительные нотки, которых никогда прежде не слышала, хотя откуда бы ей их слышать? Кому он мог приказывать прошлым летом? А сейчас, пусть ободранный и усталый, он быстро вернулся к положенной ему по рождению манере поведения, словно вставил ноги в ботинки с серебряными пряжками, которые до поры до времени стояли у порога, да и зашагал по королевской дороге из розового мрамора. Настя подумала, что совершенно не знает его с этой стороны; впрочем, и другие, некоролевские, стороны Дениса Андерсона вспоминались ей не слишком четко. Как выцветшие картины нуждались в реставрации, а завядшие цветы требовали воды, все, что было между Настей и Денисом, следовало проговорить и провспоминать заново, им двоим, сидя бок о бок, держась за руки, глядя друг друг в глаза…

– У нас с тобой ведь тоже будет много времени? – спросила Настя.

– Да, конечно, только…

– Я хочу все вспомнить, Денис, я хочу понять…

– Настя, – он огляделся по сторонам: пара солдат, внимательный врач, ждущий своего времени, чтобы осмотреть наследника престола, Армандо… – Я тебе должен кое-что сказать. – Он понизил голос, а потом зашептал ей в ухо…

Обычно в таких случаях говорят – земля уходит из-под ног, но у Насти было совершенно противоположное чувство: все вернулось на свои места, все окончательно стало реальным, миражи рассеялись, как и положено миражам. Она сильнее, чем прежде, ощутила запах гари от сожженного дома, боль в ноге и в каждой царапине на своем теле, почувствовала, как обветрена кожа на ее лице и как потрескались губы, как ноет голодный желудок и болят мышцы, как трещат где-то моторы и как смеются солдаты…