Стас Бородин - Звезды и стрелы

— Возвращайся, как только сможешь, — верзила индеец стиснул мое предплечье. — У нас с тобой тут еще много дел!

Махнув рукой на прощанье, я поехал вслед за Голубой Уткой.

— А правда, что вы видели перо птицы Мечкван, упавшее с небес? — юноша старался говорить не спеша, с расстановкой, подражая взрослым.

— Правда, — подтвердил я.

— Вот, значит, почему тот холм объявили табу, — мальчишка пригорюнился на мгновенье, но тут же воспрял духом, вспомнив о чем-то другом. — Эти кикапу большие хитрецы, но меня с Хорьком им ни за что не провести!

Юный следопыт вел меня меж холмов, указывая на одному ему заметные следы.

— Они ранили койота, чтобы мы запутались, идя по кровавым отметинам, — мальчишка нацелил грязный палец на узкую лощину. — Сами-то они прошли вон там, и вышли с обратной стороны у ручья.

Мы не спеша объехали холм и обнаружили маленький ручеек с чистой ледяной водой.

— Езжайте прямо, и выйдете точнехонько к форту Девил. Форт давно заброшен, но скауты вполне могут спрятаться там, чтобы зализать свои раны!

Распрощавшись с мальчишкой, я до самых сумерек ехал в указанном направлении, и лишь потом повернул на юго-восток, в направлении Южной Платт.

Горизонты были пустынны, насколько хватало глаз. Сидя верхом на своем красавце аппалузе я чувствовал себя неуютно, сознавая, какой замечательной мишенью являюсь, для стрелка, сидящего в засаде. Преследовать скаутов на Великих равнинах было смертельно опасно. Кикапу прекрасно знали эти места и при желании без труда могли бы добавить мой скальп к своей коллекции.

Пропустив косичку сквозь пальцы, я отбросил ее за спину. Проверил, легко ли вынимается из чехла кентуккийка, и пустил Маленькую Стрелу неспешным шагом.

Солнце уже висело над самым горизонтом, окрашивая море колышущихся трав багрянцем. Вдали завыл одинокий волк. Маленькая Стрела насторожил уши, а я потянул ружье из чехла. Кто знает, были ли это настоящие волки, либо это перекликались двуногие хищники.

Лагерь я разбивал уже в полной темноте при свете луны и звезд. Ночь все еще была довольно холодной, так что пришлось разложить небольшой костер из сухого бизоньего помета. Стреножив Маленькую Стрелу, я устроился на попоне в обнимку с винтовкой, подложив седло под голову. Спать не хотелось, да и кто бы решился заснуть, когда поблизости бродили скрытые мраком хищники.

Раскурив трубку, я прикрыл глаза, прислушиваясь. Вглядываться в темноту было бессмысленно, а вот ночные звуки могли мне о многом поведать.

Спешить теперь было некуда, скауты уже опередили меня на целый день. Вполне возможно, что они шли даже ночью, с каждой минутой увеличивая разделяющее нас расстояние. Я поежился, прислушиваясь к доносящимся из темноты шорохам. С таким же успехом индейцы могли прятаться и поблизости, на расстоянии вытянутой руки.

Поразмыслив, я предположил, что в Новый Техас кикапу скорей всего не вернутся. После гибели экспедиции, в которой они были проводниками, вряд ли еще кто захочет с ними связываться, а вот родственники погибших могут запросто решить их вздернуть, просто так, для успокоения совести. Путь им оставался один, в Теннеси или Луизиану.

Развернув на земле карту, я прикинул расстояние до ближайшего форпоста бледнолицых на Красной Реке. До Луизианы путь был неблизкий, больше тысячи миль, до Теннеси и того больше.

Прикинув свои шансы на успех, я решил двинуться к форту Чула, что на Красной реке. Оттуда, если повезет, я смогу навести справки в Военном Ведомстве. Я не сомневался, что за небольшую мзду секретарь с радостью сообщит мне местонахождение двух скаутов кикапу, недавно прибившихся к военной части.

Ночь прошла спокойно, а уже ближе к полудню я достиг берегов Южной Платт. Древний камень с таинственными рисунками я нашел без труда. Земля вокруг него была испещрена волчьими следами и усыпана остро пахнущим пометом.

Опустившись на колени, я огляделся по сторонам и вытащил из-за пояса нож. Осторожно сняв верхний слой дерна, я принялся копать жирную пахучую землю.

В траве вокруг меня поскрипывали кузнечики, воздух был горячий и неподвижный. Обливаясь потом, я вгрызался в землю как крот, отшвыривая прочь дождевых червей и осклизлые перекрученные корни.

Вскоре появились рисунки с крылатыми людьми, а под ними забелел сверток из грубой парусины.

Осторожно развернув ткань, я вынул из тайника жестянки, разрисованные павлинами и слонами. Поставив банки на край ямы, я развязал цветастый платок с восковыми куклами и чуть не выронил его на землю.