Рина Море - Огонь и Ветер [litres]

Нашла его в кабинете. Лежал на диване, слишком узком и коротком для его роста.

– Ваше Величество, здесь очень холодно. Я замерзла. Пойдемте.

Резко сел.

– Что ты видела? Что она говорила? Расскажи все.

– Это была очень короткая картинка. Она очень страдала, впала в забытье. Кто-то, кого я не увидела, боялся, что она умерла. Потом она очнулась и просила о помощи. Кто она?

– Моя мать.

– Ее Величество Лиама Парека? Но ведь… – изумленно бормочу.

– Моя настоящая мать. Огненная принцесса Гиалав, дочь Авердана Пятого.

Может, я ослышалась?

– Отец уже был немолод и в отчаянии. Первая жена подарила ему двоих огненных, но обе – девочки, вторая рожала только водяных. У него родился внук с огненной душой, но это отца только разозлило, потому что он верил, что огонь, душа, передается только от отца к сыну, напрямую. Он менее всего хотел бы видеть на троне Анкриса. Ему нужен был сын-огненный. Принцесса зачала меня от отца не естественным путем. Жрецы нашли искусственный способ. Ее поселили здесь, в этом замке. Она была девой, носила эскринас. Когда отяжелела, огонь стал рваться сквозь кожу. Отец отдал много сил, чтобы сохранить ее жизнь. Во время родов она умерла…

Таких признаний я точно не ожидала.

– А почему ей не сняли эскринас?

Император пожал плечами:

– Это могло быть опасно.

– Чем? Ваш отец убил вашу мать, – не сдержалась.

– А я убил отца.

Ой!

– Правда? За что?

– Он сошел с ума.

Помолчав, принялся объяснять:

– Он был очень стар. У него уже не осталось огня. Каждый вечер я поил его своим. Потому что он был слаб, редко вставал с ложа, редко выходил в люди, поэтому немногие догадывались о его слабоумии. Я не мог потребовать у совета признать его недееспособным – никогда на троне не сидел сумасшедший. Саганы не люди, чтобы сходить с ума на старости лет. Да он и сам бы не захотел такого позора на радость брехливой своре. Отец всегда был подозрительным, но теперь начал подозревать даже меня. Обвинял, что я украл его огонь, перечеркивал своей волей все мои приказы, о которых узнавал. В тот день я с трудом пресек одну попытку меня арестовать, он хорошо себя вел на приеме, а вечером, когда я пришел напоить его огнем, вначале выпустил в меня аарарис – это фаербол трех стихий – он собирал много артефактного оружия, это кольцо я не упустил отобрать; я чудом уклонился, он начал звать стражу.

У императора отчего-то внезапно осип голос.

– Я его убил. Все удалось очень легко и быстро. Один мгновенный разряд молнии в грудь, где сердце. И он замолчал.

– Возможно, так будет лучше для Империи. – А что еще я могу сказать? – Нехорошо нападать на собственного сына. Ваш отец был очень жестоким саганом.

– Он не понимал, что делал. Со мной он никогда не был жесток. Он научил меня всему, что я знаю. Когда я был мал, мою колыбель ставили возле него на всех приемах и важных совещаниях. Он всегда был рядом.

Авердан говорил вроде бы спокойно, раздумчиво, даже с легкой улыбкой, но сквозь эту наигранную безмятежность отчетливо слышался ужас.

Отцеубийца.

Но сумасшедший папочка прожил долгую, даже по меркам саганов, жизнь и быстро умер, а для сына этот ужас на всю жизнь.

Я подбежала к императору и обняла, прижала к себе его голову. Он высшая власть, он повелитель молний и всех саган, он с легкостью распоряжается судьбами, в том числе моей, и одним своим словом способен изменить буквально любую ситуацию. Глядя на императора, кажется, он всегда уверен и знает, что делает.

Ему двадцать лет, на него глядят и ждут решений миллионы глаз. Жреческий совет, надежда и опора трона, в ярости и требует казнить беглую невесту, наверняка выдвигая какие-то угрозы и условия молодому правителю; ропщут знатнейшие л’лэарды и собственная семья; невеста, собственно, беглая; на юге затаился, тихонько подготавливая оружие против народа саган, могущественный враг – держава Анман.

И руки в крови отца, когда-то в детстве любимого.

– Вы не трус, не дурак, не эгоист, и вы настоящий воин. Империи нужен только такой правитель. Вы защищали не себя, вы защищали Империю. Иногда правители гибнут во имя своей страны. Так бывает.

– Вы пытаетесь утешить меня, л’лэарди Верана? Не стоит, – усмехнулся Авердан. – Ах, да. Еще я убил дядю.

– А его за что? Он же спас вам жизнь на турнире, убив старшего Анкриса.

– Спас, – согласился император. – Анкрис хотел бы видеть его при дворе еще меньше меня. А он старик. Огня мало. Всю жизнь копил силу в артефактах, но с артефактами на турнир не пускают. На турнире у него шансов не было. Я его поселил во дворце. Он старый враг моего отца. Я ждал какой-то подлости. Нужен был способ в любой миг его остановить. И я придумал засунуть иглу с ядом в каблук. Яд необычный, да он и старик перегоревший – ему немного будет надо. Иглу держала пружина-голем. Когда на нас в лесу напали джинки, я заподозрил покушение и отдал големам приказ. Теперь я нашел свидетельства, что джинок выпустили именно дядины сообщники-человеки, но так до сих пор и не понимаю, на что он надеялся. Победить отряд саган с помощью десятка джинок?