Андрей Буторин - Мать-одиночка

— Твой лекарь?..

— А почему нет? Может, он и не самый сильный маг, но и не из слабых. И как лекарь он тоже очень способный, я им довольна. Но самое главное: он не из болтливых! И верен мне.

— Давай сейчас к нему и пойдем! — обрадовался маршал.

— Нет-нет-нет! — покачала баронесса у него перед носом пальцем. — Пока не излечится — ноги ее в моем доме не будет. Не хватало еще, чтобы она меня перед моими домашними позорила. Вот пообедаю, и отправлю Герхата сюда.

— Да, действительно, — оглянулся на стол Виттор. — Все уже, наверное, остыло, давай скорее сядем.

— Спасибо! — с издевкой поклонилась ему невеста. — Ты меня уже накормил, хватит. Как бы икота теперь не замучила. Я лучше дома поем.

И она направилась к выходу, крикнув лакею, чтобы подали повозку.

— Я тебя провожу, — бросился следом Виттор.

— Дай мне побыть одной! — отмахнулась от него леди Малена.

— Но лекаря ты пришлешь? — бросил ей вслед маршал.

— Я не попугай повторять одно и то же сто раз! — фыркнула, не обернувшись, баронесса.

Герхата леди Малена все же прислала. Виттор, так и не пообедав, сидел возле Лилиной кровати, на которой лежала, уткнувшись в подушку, его дочь. Ее тоже не удалось покормить; Аннель пару раз подступалась, но дело закончилось разбитой тарелкой, и маршал шепнул служанке: «Потом, все потом, ничего!»

Седой пожилой маг вошел в комнату и поклонился:

— Ваше высокопревосходительство, моя госпожа…

— Проходите, господин маг, — поднялся Виттор. — Но Лиля очень расстроена, я даже не знаю, сможете ли вы сейчас с ней побеседовать.

— Но ведь если бы с девочкой все было в порядке, меня бы сюда и не отправили, правда? — с улыбкой произнес Герхат. — Позвольте, я присяду с ней рядом.

Маршал посторонился, дав магу пройти. Тот сел на краешек кровати и осторожно положил ладонь на голову Лиле. Она дернулась было, но сразу затихла и Виттор увидел, что дочка расслабилась, хотя так и продолжала лежать вниз лицом.

Герхат наклонился к ней и что-то прошептал. Руку он при этом оставил на ее голове, лишь начал медленно гладить ее рыжие волосы.

И тут маршал услышал, как дочка, тоже шепотом, что-то ответила магу! Это было так удивительно, что он буквально разинул рот. Между Герхатом и Лилей завязался настоящий, хоть и почти неслышимый со стороны разговор. Лишь тихий-тихий шепот, похожий на шелест листвы в не особо ветреный день.

Через какое-то время Герхат убрал с головы девочки руку, сел прямо и сказал ей:

— А теперь тебе нужно хорошо покушать, Лиля.

Виттор снова разинул рот, поскольку дочка наконец-то повернулась, села на кровати и сказала:

— Да.

И при этом она улыбалась! Не от уха до уха, но это была явно улыбка.

Маршал тотчас вызвал прислугу и велел накормить девочку. Сам же набросился на мага с вопросами:

— Что с ней?! У нее все пройдет?! К ней вернется рассудок?!..

— Давайте выйдем, — сказал Герхат, и когда они покинули Лилину комнату, покачал головой: — Ваша дочь и не теряла рассудка.

— Но она… — Виттор замахал руками, не зная, можно ли рассказывать, что сделала с баронессой Лиля.

— В штыки приняла вашу невесту? — помог ему маг. — В этом нет ничего удивительного, обычная детская ревность.

— Она плохо говорит! Почти совсем не говорит!..

— Тем не менее, мы с ней разговаривали, — улыбнулся Герхат. — Да, речь у девочки затруднена, но причину этого я увидел в неумелом магическом вмешательстве. Вы знаете, как это случилось?

— Н-нет… То есть… Это действительно важно знать?.. Дело в том, что это…

— Нет, это не обязательно знать, — опять с улыбкой успокоил его маг. — Было бы неплохо, но я увидел основное и знаю, как это исправить. Еще три-четыре сеанса — и думаю, Лиля будет говорить в полном соответствии с ее возрастом. Я буду навещать ее ежедневно. Но уже и сейчас она, пусть односложно, может вполне доходчиво изъясняться на общие темы.

— А ее рассудок действительно в порядке?

— В полном, — кивнул маг. — В этом я абсолютно уверен. Никаких отклонений!

Виттор хотел рассказать Герхату о странных каракулях дочери, но, оглянувшись к окну, увидел, что его стекло снова чистое. И он промолчал. Побоялся, что без доказательств маг примет его самого за сумасшедшего?

Ответить на этот вопрос он почему-то не мог. Зато твердо решил поговорить о странных «письменах» дочери с другим человеком. А именно — со своим венценосным другом Герроном Четвертым. В конце концов, он тоже был магом. Да еще и непосредственно приложившим к этому руку.