Андрей Буторин - Мать-одиночка

Он принялся быстро чиркать по записи, затем подвинул ее монарху:

— Ваше Величество, пожалуйста! Последний раз!

— Хорошо, — насупился король. — Но это уже точно последний.

Геррон Четвертый снова зажмурился, поводил ладонью над бумагой и сказал, открыв глаза:

— Нет такого слова. Самое близкое к тому, что вы изобразили, это «бывает». Или «была».

— «Мама была»? — растерянно произнес всю фразу маршал. — Но это же и так понятно, зачем это было писать?.. Все-таки я опять ошибся.

*

Баронесса позвала к себе мага-целителя сразу, как только тот вернулся от маршала.

— Что с девчонкой? — без лишних вступлений спросила она.

— Все хорошо, госпожа Ориан, — коротко поклонился Герхат. — Ее рассудок в полном порядке, как и физическое состояние.

— То есть, вы вправили ей мозги на место?.. Хвалю!

— Нет-нет, вы не так меня поняли, — замотал седой головой маг. — Рассудок девочки и не был поврежден.

— Это вы мне будете говорить?! Может, с точки зрения лекарского искусства сам ее мозг и в порядке, но во время перемещения он явно свернулся не в ту сторону!

— Н-не думаю… — пробормотал Герхат.

— Вы будете со мной спорить? Скажите лучше, что вам это лечение не под силу! — раздраженно тряхнула рукой леди Малена. — А речь? Что там у нее с речью? «Бе», «ме» — это у нее навсегда?

— Нет, моя леди, — обрадованно заговорил маг. — С речью у Лили все непременно наладится! Я провел первый восстановительный ритуал — и уже стало лучше. Думаю, через три-четыре сеанса она будет говорить, как и все мы. Через пять — ручаюсь точно.

— Верните, как было, — процедила баронесса. — Нет, сделайте, чтобы она вообще молчала!

— Не понял… — заморгал Герхат.

— Что тут непонятного?! — сверкнула глазами леди Малена. — Если вы не можете вправить этой негоднице мозги, я хочу, чтобы она была немой! Я не желаю слышать в собственном доме непотребства в мой адрес! Вообще не хочу ее слышать! Вы поняли?!

— Нет, моя баронесса, — очень тихо проговорил маг. — Этого делать нельзя. Это противозаконно.

— Что?! — взъярилась леди Малена, но, поняв, видимо, что и впрямь перегнула палку, внезапно сменила тон на обычный, даже слегка равнодушный. — А исправлять недостатки атте с помощью магии закон обязывает?..

— Нет, — мотнул головой Герхат, не понимая, к чему клонит баронесса.

— Тогда не помогайте ей больше! — резко сказала она.

— Но…

— Не помогайте! Сделайте вид, что совершаете ритуал, а потом скажите господину маршалу, что трудности оказались сильней, чем вы полагали. В следующие посещения тоже делайте вид…

— И как долго мне… делать вид? — насупился маг.

— До тех пор, пока я не скажу. — Тут леди Малена улыбнулась вдруг как ни в чем не бывало и сказала: — Ну не дуйтесь, не дуйтесь вы, Герхат! Вы лучший целитель из всех, кого я знаю. Просто есть сферы, в которых я разбираюсь чуть лучше. Особенно если они касаются лично меня. Да, я надеюсь, не нужно говорить, что наш разговор должен остаться в тайне?

— Не нужно.

— Вот и прекрасно! Благодарю вас за все. Завтра после посещения маршала до конца дня можете быть свободны.

И на следующий день, осмотрев для виду Лилю, мрачный как туча Герхат вышел к ожидавшему окончания магического ритуала Виттору. В глаза маршалу он при этом посмотреть не сумел, отвел взгляд в сторону. И сухо доложил:

— К моему величайшему сожалению, возникли некоторые сложности по быстрому возвращению речи вашей дочери.

— Но вчера вы сказали… — вскинулся Виттор.

— Вчера мне картина представлялась иной. Видите ли, магия затрагивает весьма тонкие сферы, где нет ничего постоянного и однозначного.

— Но это значит, что завтра все тоже может поменяться?

— Может да, а может и нет, — неохотно сказал Герхат. — Но в любом случае вы не должны падать духом. Пусть и не так быстро, как мы надеялись, но речь к Лиле обязательно вернется. Тут очень многое будет зависеть от вас, от вашей любви к дочери.

— Да я-то ее люблю! Я так ее люблю, что поражаюсь, как жил без нее раньше! А вот она… — Виттор снизил голос и наклонился к уху лекаря: — Вы бы не могли… ну… сделать как-то так, чтобы и она… чтобы ее любовь… — Он окончательно сбился и даже покраснел.

— У любви, — сказал седой маг, — есть одна особенность. Настоящая любовь всегда независима. Ее невозможно создать колдовством, но ее и нельзя уничтожить. Она либо есть, либо нет, третьего не дано. Повторюсь: если она настоящая. Любовь приходит незванно, и уходит она тоже сама. Разумеется, не любовь детей и родителей — та должна быть всегда. Правда, порой и она может запрятаться. Вот тогда я могу помочь убрать преграду.