Оксана Алексеева - Ген бессмертия [СИ]

Рассвело, а я начал беспокоиться. Она же человек — у нее есть потребности, которые нужно удовлетворять, да и мышцы уже должны болеть невыносимо. Поэтому, не меняя собственного положения, позвал тихо:

— Наташ?

Еще пятнадцать минут тишины.

— Зачем ты мне это все рассказал?

— Ты имеешь право знать, кого любишь на самом деле. Потом тебе станет легче.

Она вскочила резко, но тело подвело. Рухнула на пол и застонала. Я не шевелился.

— Макс говорил мне… Макс практически все мне говорил, а я… — она будто пыталась заплакать, но у нее это не получалось. — Мне нужно к Максу… — она неловко поднялась на четвереньки. — Мой телефон…

— Наташ, он приедет через несколько дней. Я звонил ему.

Она снова замерла.

— Зачем?

— Он должен убить меня. Если ты сама не захочешь это сделать.

Она снова попыталась подняться на ноги.

— Я… — все-таки одна слеза пробила себе дорогу. — Я не знаю… Я… не смогу…

Прижала ладони к лицу и замычала — как-то тихо, безысходно. Еще несколько минут.

— Кай… Ты сказал, что можешь… усыпить… Сделай это, а то я сойду с ума.

Я мгновенно оказался рядом, но она даже не вздрогнула, поймал взглядом ее зрачки. Она уснула через долю секунды. Перенес на кровать, заметив, что она будто постарела лет на двадцать за эту ночь, переодел в домашнее. Сам лег рядом. Я ведь и не думал, что это будет легко? Когда проснется, заставлю ее поесть. Она сильная, она справится.

Проснувшись, Наташа по привычке прижалась ко мне теснее и поцеловала в грудь, еще не до конца придя в ясное сознание. Но через секунду отпрянула, села и судорожно задышала. Надеюсь, инфаркт ее не хватит. Наверное, истерику все же нужно пережить — может, и зря я ее вчера сразу успокоил. Нервам нужна разрядка. Но она почему-то продолжала молчать.

Я встал, стараясь не касаться ее трясущегося тела и пошел готовить завтрак. За последние несколько месяцев это стало уже практически ритуалом, бытовой ситуацией, которая, по всей видимости, должна была сегодня ее потрясти больше всего остального. Наташа неотрывно смотрела на меня.

Выставив все на стойку, я направился к ней, и теперь она вздрогнула, но я поймал ее руку и мягко потащил за собой. Она не упиралась, просто повиновалась моим действиям. Усадил и пододвинул к ней тарелку с омлетом. Себе я готовить не стал — теперь отпала необходимость делать вид, что тоже нуждаюсь в пище. Она нехотя съела маленький кусочек, а потом потянулась за кофе. Где, кровавые куличики, взрыв? Разве не должна она хотя бы запустить в меня тарелкой и истошно кричать, чтобы я немедленно сдох? Но вместо этого она почти спокойно спросила:

— Ты отпустишь меня, если я захочу сейчас уйти?

Покачал головой:

— Нет, не сейчас, Наташ, не в таком состоянии. Через какое-то время ты с этим справишься. А если нет, тебе поможет Стиратель. Сама потом решишь — как тебе лучше.

— А что потом? Что будет потом? — ну наконец-то хоть какое-то напряжение нарастает. Она даже встала на ноги.

— Будешь жить.

— А ты?

— А я вряд ли.

Она выдохнула порывисто:

— Не хочу.

До меня дошло, почему долгожданная истерика не наступает. Это моя кровь в ее жилах — она не дает ей всерьез ненавидеть меня. Просто не может, как ни старается. Быстро обхожу стойку и обнимаю. Она затихает — так ей привычно, так уютно. Ее тело, привыкшее ко мне, успокаивается рефлекторно. Поднимаю ладонью ее голову и целую — она этого не ждала, ей становится неприятно и страшно. Пытается оттолкнуть. Не позволяю. Ей нужен хоть какой-то выход эмоций, разрядка. Могу предложить только один. Прорываюсь языком в ее рот.

Толкает сильнее, я еще крепче прижимаю ее к себе. Со всей силы кусает мою нижнюю губу. До крови. Не позволяю себе сорваться. Ее лицо уже все в слезах, но она отвечает на поцелуй. Мое дыхание такое же рваное, как и ее. Целую шею вскользь, стараясь не укусить — это напугает ее еще сильнее. Она уже сама запускает руки под мою футбоку, гладит напряженно, обнимает, прижимает с силой, оставляет на спине борозды от своих ногтей.

Стягиваю футболку одной рукой через голову и откидываю. Потом так же резко снимаю с нее майку и шорты — быстро, с силой, не позволяя опомниться. Она тут же находит мои губы, на которых чувствуется соль от ее слез. Упираю ее в стойку, в стороне падает какая-то посуда, разбиваясь о пол с оглушительным звоном. Вхожу в нее сразу, не подстраиваюсь и не даю подстроиться, ловлю сдавленный стон. Перехватываю за талию и перемещаю на пол. Немного грубо, она замирает, ударившись при приземлении спиной. Заглаживаю свою вину новым поцелуем, но не даю сосредоточиться, начинаю быстро усиливающиеся толчки. Она стонет мне в рот, она царапает мои плечи, она задыхается, кончая, она расслабляется. Но не я. Еще нет. Это слишком. Прокусываю свой палец и просто вталкиваю в ее рот. Она не понимает, но и сопротивляться не может. Сам вгрызаюсь в ее шею.