Оксана Алексеева - Ген бессмертия [СИ]

— Я наткнулся на деревеньку… Совсем маленькую, дворов десять. Старики живут почти изолированно… Но каждый из них узнал тебя по фотографии. Сказали, что ты и еще какой-то мальчишка жили у них… лет десять назад. А потом исчезли, оставив за собой труп. Твоих рук дело?

И теперь стало совсем просто.

— Нет. Его убил тот пацан. Гера. Несанкционированный из Тигров. Но ведь это не имеет значения, потому что мое пребывание там уже не вписывается в мою легенду?

— Не вписывается. Но за тобой стоят очень серьезные вампиры. Ты это знаешь. Этого пока мало, чтобы тебя достать… Но со временем я достану.

— Достанешь, не сомневаюсь. Поэтому сразу подскажу — охотника через два года убил уже я. Молоденький такой, светленький.

— Сашку? — он оторопел.

— Он мне не представился. И еще одного. Примерно год назад, — я озвучил место. — С помощью смертных.

Максим молчал долго.

— Я так и думал — в этом деле никак не сходилась полная картинка без участия вампира. Тебя казнят. А ты сэкономил мне кучу времени и нервов. Так и чего же ты хочешь в благодарность?

— Во-первых, моя смерть должна быть официально зарегистрирована в человеческом мире, я не должен просто пропасть без вести. Иначе у Наташи возникнут проблемы с наследством.

— Это просто. Что еще?

— Привези Стирателя, которому доверяешь. Если Наташе будет слишком сложно, пусть он поможет ей. Даже если в итоге придется стереть все обо мне.

— С удовольствием. А теперь попроси что-нибудь и для себя, а то я буду разочарован.

— Неделя. Мне нужна неделя.

— Зачем? Ведь, кажется, ты не собираешься сбегать? Хочешь рассказать ей?

Я промолчал.

— Надеешься получить от нее прощение?

Вряд ли. Я просто хочу, чтобы она знала. Чтобы смогла поставить точку в той истории.

— Я хочу, чтобы она сама меня убила. Или хотя бы захотела убить.

— По рукам, — и он отключился.

Сразу перезвонил Теодору.

— Проблемы? — вместо приветствия.

— Нет. А как ваше самочувствие?

— Твоими молитвами, неплохо. Говори, что ты хочешь.

— Чтобы вы рассказали Императору о своем самочувствии. Он тоже должен за вас порадоваться.

— Рискуешь… мальчик. Николя вцепится в тебя зубами, как Волк. Вряд ли ты переживешь эту встречу.

Вряд ли. Но фейерверки я заслужил.

Кай.

Наташа разулась и прошла в комнату, цветущая от встречи. Я сидел на краю кровати, в последний раз наслаждаясь ее удовольствием.

— Почему ты попросил Руслана подвезти меня? Все в порядке?

Она подошла, села прямо на пол и уткнулась лицом мне в ладонь. Второй рукой я погладил ее волосы.

— Да. А у тебя как день прошел?

— Ноги болят, — прохныкала она, так и не поднимая головы. — Светлана Александровна так зверствовала. Мне кажется, она очень недовольна, что теперь всем заправляет Руслан.

— А я давно тебе говорил — увольняйся. На твое место желающих найдется море.

Она подняла счастливое лицо и уточнила с долей ехидцы:

— Надеюсь, ты говоришь только о моем рабочем месте?

Как же я к ней привык… Сможет ли она и когда-нибудь потом так улыбаться? Но иногда нужно быть жестоким. Сейчас для этого самое время.

— Наташ, я должен тебе многое сказать. И тебе это не понравится, — она уловила в моем тоне серьезность и отодвинулась, продолжая сидеть на полу в ожидании.

— Ты рассказывала о том, что с тобой произошло в детстве… — она нахмурилась. — Это был я.

Удивление сменилось непониманием. Я не стал дожидаться возгласов недоверия и протестов, а просто начал:

— Послушай все. Это займет много времени… Я, как и многие прочие, не был ни плохим, ни хорошим человеком. Я просто жил, любил одних и презирал других, совершал хорошие и плохие поступки, наслаждался самодовольством, мучился совестью или оправдывал себя. Так и было. Пока я не умер. Мою смерть звали Каем…

Я не скрывал ничего, а она только менялась в лице, время от времени отрицательно качая головой, но не перебивала. После рассказа о гибели ее отца, пришлось продемонстрировать ей клыки и красные глаза, чтобы сомнений в дальнейшем уже не оставалось. Она вскочила, но я внушением успокоил ее — не слишком сильно, только чтобы предотвратить истерику. Все остальное она уже слушала, не глядя на меня, съежившись возле стены.

Закончив, подошел к ней. Она дернулась, будто от боли, и закрылась руками. Решил, что еще рано, нужно дать ей время на осмысление. Кажется, выторгованной недели может оказаться и недостаточно.

Оставив ее в покое, сел у противоположной стены и ждал. Она не плакала и ничего не говорила — так и сидела, обняв колени руками и уронив на них голову. Всю ночь. Многие часы, не меняя позы. Как и я. Двое в темной комнате, ощущая присутствие друг друга физически. А я слышал, что сердце ее бьется теперь ровно, но она по-прежнему не спит.