Оксана Алексеева - Ген бессмертия [СИ]

О контрацепции я забыла практически моментально — так же естественно, как и обо всем остальном. Возможно, я просто была подсознательно готова к тому, что когда-нибудь буду рожать его детей. Но я и не беременела — это не вызывало ни облегчения, ни досады, я просто плыла дальше. Я не помню, как это — засыпать без него. Наверное, этого просто никогда не было. Мы целовались, занимались сексом, болтали и много молчали вдвоем, ощущая дискомфорт только на работе, вынужденные разлучаться. Я сразу предупредила о том, что не люблю готовить, а он заявил: «Замечательно, потому что я не люблю есть». И меня не беспокоили мысли, что я, по всем правилам совместной жизни, должна бы на себя взять обустройство быта, обеспечивать уют и ждать его с работы в фартуке и с горячим ужином наперевес. Потому что нет никаких правил. И никогда не было. Казалось, ему достаточно только моего присутствия рядом, чтобы быть расслабленным и довольным до урчания.

А я была настолько счастлива, что даже позвонила матери, чтобы рассказать ей об этом. Она была под сильным хмельком, но все-таки сказала: «Я рада, Наташка, я очень за тебя рада».

Сам Кай постепенно передавал все дела Руслану, все реже уделяя внимание работе. Еще пару раз уезжал из города по делам, а вернувшись из очередной поездки, заявил:

— Помнишь, ты спрашивала, что я скрываю от своего помощника в своих поездках?

— Угу, — мне хотелось устроиться на его коленях, но показалось, что разговор требует большей серьезности.

— Я перевожу часть активов в Грецию, чтобы потом туда уехать. Ориентировочно — месяцев через восемь. Но основной бизнес останется тут. Оформлю Руслана сособственником — он башковитый, а на свое дело станет работать еще лучше. Я же просто буду получать свою долю доходов.

— Уехать… в Грецию? — внутри порвалась какая-то тонкая, но очень важная ниточка.

— Ты что-то имеешь против Греции? — нахмурился Кай. — Выкладывай свои претензии, пока не поздно изменить направление.

Нет, ниточка порвалась не окончательно. Он что… имеет в виду, что и я поеду с ним? Как-то слишком неожиданно.

— Ты… зовешь меня с собой? — уточнила я нерешительно.

Он даже замер.

— В смысле?

Я не знала, как переформулировать такой простой вопрос.

— Кай, ты зовешь меня с собой? — чуть увереннее.

Удивление на его лице превращалась в привычную усмешку.

— Никуда я тебя не зову! Я просто и не думал, что ты меня захочешь отпустить одного. Неужели отпустишь? — он уже тянул меня к себе, предполагая, что разговор закончен. Чего тут обсуждать, в самом деле…

До сих пор я даже и не мыслила о нашей возможной разлуке. Остановила его:

— Подожди… Ну, Кай! Я никогда не думала о том, чтобы переезжать… в другую страну! Мы знакомы-то с тобой не так давно… — сама слышу, как это глупо звучит.

— Да иди уже сюда, достала отпихиваться! Я тебя сейчас поближе с собой познакомлю… Ну ладно, Наташ. Если не нравится Греция, говори. Только долго не думай, это переоформление — довольно геморройное занятие. Если прямо сейчас будешь хорошей девочкой, то потом я тебе покажу фотографии — тебе понравится.

— Но… как же язык?

— Я только что придумал твоему языку парочку интересных применений! — оценил выражение моего лица, поэтому решил ответить: — А, ты про греческий. Ой, я тебя умоляю! Как будто ты какой-нибудь другой иностранный язык знаешь! Какая разница тогда? Можешь начать учить хоть завтра. А сегодня… тебе придется… быть очень убедительной, чтобы я забыл тебе эту болтовню после двух-то дней разлуки.

Но я никак не могла отвлечься от шока:

— Греция?!

— Да что ж это такое?! Это твое стоп-слово, что ли? — и он перешел в наступление. Дальше спорить мне было нечем.

Кай.

Как это ни парадоксально, полностью счастливым я себя не ощущал. Тем более, когда ее не было рядом, и я мог сосредоточиться на собственных мыслях. Я чувствовал ее любовь — она и не скрывала, но это было гораздо больше, чем просто чувство. Думаю, она за меня отдала бы жизнь, если бы потребовалось. От этого осознания мой эгоизм выплясывал свои дикие танцы, но мой страх рос. Я становился человеком. Но при этом с таким грузом ответственности, который человеку не вынести. Люблю ли я ее? Сомневаюсь, это как-то слишком примитивно. Ее кровь, ее общество — да. Даже секс доставляет мне удовольствие, как приятное дополнение ко всему остальному. Возможно, перемешанное с чувством вины и новым восприятием себя самого, это и выльется в то, что называют любовью.