— Ты что, сдохла? — Мокрый похлопал её по щекам. — Спящая красавица?!
— Отстань, — простонала Мари. — Я не хочу! Я не буду во всем этом участвовать! Я боюсь! Я, в конце концов, женщина!
— Нашла когда вспомнить! — прокудахтал Мокрый. — Может, ты ею когда-то и была… но не сейчас, подруга. Лучше смотри, сколько здесь всего интересненького! — Мокрый опять отполз от нее и стал осматривать очередное тело. — Ты гляди-ка, какая чистенькая, аккуратненькая, ночнушечка в мелкий цветочек. — Мокрый разглядывал какую-то бабушку. — А я думал, у таких сразу экспресс в одну сторону!
Мари возмущенно посмотрела на Мокрого.
— И все-таки можно хоть чуть-чуть поуважительнее относиться ко всем этим… людям!
— Ага, — кивнул головой молодой человек.
— И можно потише, — прошипела Мари. — Мы же здесь не одни!
Предупреждение, если и подействовало, было сделано слишком поздно: лампы над их головами ярко заморгали. Мокрый упал, растянулся на телах, принимая неподвижно-дурацкую позу. Мари последовала его примеру. Тот же самый ковш, который скинул их на ленту, направился к Мокрому, подцепил его за шиворот, молодой человек снова взмыл, поболтался в воздухе, после чего ковш опустил его на пол. Мари не шевелилась. Хотя, конечно, притворяться было бесполезно. Если вычислили его, значит, доберутся и до нее. К тому же это было не по-товарищески. Девушка, собравшись с духом, подгребла к краю ленты и стала наблюдать.
Мокрый, широко расставив ноги и по-деловому подбоченясь, стоял перед двумя охранниками и тыкал им в нос какую-то красную книжечку, которую Мари раньше не видела. Молодой человек что-то доказывал. До нее долетали скудные обрывки фраз: «Свобода… пресса…» — и еще какая-то белиберда.
Мокрый сражался, как тигр, но на амбалов, похоже, ничего не действовало — ему заломили руки. Мари в ужасе закрыла глаза и уткнулась в чье-то плечо, замерев в позе страуса, — не дыша и боясь даже шелохнуться, она ожидала, что будет дальше. Мокрый тем временем вывернулся, рванул к контейнеру, вскарабкался наверх и стащил плохо соображающую Мари вниз.
— Окей, окей, — поднял руки Мокрый. — Я — ваш! Только она пойдет со мной! — В голосе его звучал металл.
Ошеломленная Мари не верила своим ушам — даже сейчас Мокрый умудрялся диктовать свои условия!!
Смотрители переглянулись, о чем-то посовещались, вытащили что-то типа пейджера, с кем-то переговорили и утвердительно кивнули головой. Одним больше, одним меньше. Похоже, им тоже не терпелось поскорее избавиться от шебутных нарушителей.
Все, что было после, Мари помнила плохо. Их куда-то отвели. Бородавочник, лабиринты и коридоры — все осталось позади и исчезло. Она очнулась на кровати в совершенно незнакомом помещении. Мокрого поблизости не было. На столе рядом с кроватью она нашла записку довольного странного содержания:
«Ушел в редакцию, буду вечером.
Надеюсь, простишь, что пришлось тебя похитить!
P. S. Чмок!
Твой похититель,
Мокрый».
— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! — Стены редакторского кабинета сотрясались, стекла в окнах гудели. Все сотрудники редакции «Ой-Ли-Дейли» притихли, словно мыши, как только спецкор Виталий Мокрый, только что вернувшийся из командировки, был вызван в кабинет главного редактора.
— Ты что за цирк устроил?! — взвизгнул редактор. — Ты хоть понимаешь, на какой риск я пошел, отправляя тебя в эту… командировку?! Сколько мне пришлось инстанций пройти, сколько всяких разрешений получить. — Петр Тимофеевич, как второсортная актриска, в отчаянии заломил руки.
Виталий Мокрый был невозмутим — как всегда, невозмутим. Он был лучшим — и многое этим объяснялось: его уверенность, авантюризм, готовность лезть туда, куда другой не полезет. То, что он лучший, знал, несомненно, он сам, знала вся редакция и знал его шеф — Петр Тимофеевич Оглоблин, иначе не отправил бы именно его в эту командировку, не прошел бы все инстанции, не добился бы всех разрешений, не придумал бы легенду с утопленником и т. д., и т. п.
— Петр Тимофеевич, — пропустив мимо ушей поток слов, начал Мокрый. — Не далее как неделю назад, сидя на этом самом месте, вы, Петр Тимофеевич… — Виталий сделал многозначительную паузу: — …горячо жали мне руку и даже просили, чтобы я во что бы то ни стало возвращался. Впасть в кому — это, знаете ли, не кофейком побаловаться…
— Да знаю, знаю! — взвыл редактор. — И все-таки, я же просил — не привлекая внимания, осторожно, только собираем информацию и тихонечко — понимаешь, тихонечко — сматываемся! — На тишайшем слове «тихонечко» шеф хрястнул кулаком по столу.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу