Ольга Белова - Командировка

— Держи, — протянула она мужу.

Почкин, надувшись, забрал транспарант. Инка тут же исчезла. Осталось растянуть транспарант между машинами. В конец колонны переезжать теперь было незачем, он открыл окно и кинул конец длинной ленты Пёрышкину. Тот лихо поймал.

Между «бэхой» и «мерсом» повис растянутый лозунг: «Долой телепортацию! Сохраним работу труженикам руля!»

Часть текста шла в стихах:

Таксист, водитель и пилот!

Дорог покинутых народ!

Хоть ты и не был полиглот!

Не уступай свой бутерброд!

Между другими машинами уже развевались транспаранты с аналогичными призывами.

— Вот и пойми этих баб, — вышел опять на связь Почкин. — Сначала, значит, умыкнула растяжку, а потом сама же явилась: «Возьмите, пожалуйста». Да хоть бы подумала, куда я без этой работы? — чуть не простонал Почкин. — И ведь сама же пользуется всей этой ерундистикой! (Использование телепортации Почкин теперь, конечно, считал самым большим Инкиным грехом.)

— Эх! — Почкин с размаху саданул кулаком по торпеде. — Парадокс на парадоксе! Ёксель-моксель!

— Да, баба — область до конца не изученная, — долетел из приемника спокойный голос Пёрышкина.

Машины двинулась. Буквы колыхались на ветру. Колонна нескоро скрылась из вида.

Мари окончательно заблудилась и уже не раз попрекнула себя за собственное любопытство — попробуй разберись во всех этих коридорах, уровнях, хитросплетениях, оставалось надеяться только на случай, на то, что, в очередной раз куда-нибудь свернув, она снова набредет на своих.

Мари была далеко не единственной среди местных, отважившихся на решительный шаг. Хуже некуда оказаться в безвестности, сидишь все равно что в чулане, в голову лезет незнамо что, и до жути интересно сунуть свой нос куда не следует. Таинственность похлеще, чем кожный зуд, неопределенность мучительна. Взять хотя бы Ехидну. Ехидна появилась у них совсем недавно и только на первый взгляд была тихонькой, а на деле оказалась той еще штучкой — поначалу не верила, что попала к ним, потом чуть не на коленях ползала и просилась обратно, а когда поняла, что застряла у них, по крайней мере, на энное количество времени, совсем с катушек слетела — билась в истерике, кляла всех на чем свет стоит, угрожала (нашла кому!), дошла до того, что стала открыто вынюхивать и выспрашивать, как бы ей поскорее от них свинтить. Совсем сбрендила!

История с Ехидной закончилась печально. В одно прекрасное утро она исчезла. В исчезновении, впрочем, не было ничего удивительного, все они рано или поздно куда-то испарялись, однако, испарившись, никто больше не появлялся. Ехидна вернулась. Но что это была за Ехидна! Слезы, а не Ехидна! Ни на кого не бросалась, никуда не рвалась, все до единой мысли покинули её пустенькую головку. По углам стали шушукаться о том, что у неё отшибло память, а кто-то (вроде бы из старожилов) проболтался: якобы подобные случаи уже бывали, особо буйные товарищи куда-то исчезали, а потом возвращались — белые и пушистые. Ехидну было жаль! Однако, даже искренне сожалея о случившемся, Мари не могла удержаться от того, чтобы не разнести подругу в пух и прах! Ну разве можно было действовать так открыто, так неосмотрительно!

Мари сделала еще несколько осторожных шажков и обернулась — за ней простиралось ровное, залитое светом пространство, потревоженное лишь её непредвиденным присутствием. Некоторое время она стояла, вглядываясь в длинную нору коридора, ей показалось, что вдалеке замаячили фигуры, два амбала словно не шли, а плыли, приближаясь к ней… И плыли все быстрее. Девушка вздрогнула, заметалась, сорвалась с места и, ничего не соображая, понеслась по лабиринту. За спиной завыли сирены, вокруг замигали лампы, кто-то заорал в рупор, приказывая остановиться, Мари продолжала бежать! Неожиданно все оборвалось: сирены, мигалки, рупоры — всё исчезло, она слышала только свое неровное дыхание, тяжелые шаги и дыхание преследователей. Они приближались. Мгновение — и на неё что-то навалилось, схватило в охапку, Мари магнитом прилипла к чему-то влажному и холодному, чья-то рука накрыла её рот. Два охранника медленно проплыли мимо. Никто ни за кем не гнался. Двое исчезли за поворотом.

— Чокнутая! Орать будешь? — Стоящий за спиной еще сильнее её стиснул и слегка тряханул.

Мари, с трудом соображая, мотнула головой.

— Вот и славненько! — Ладонь оторвалась от лица, дышать стало свободней.