Ольга Белова - 8848

Отодвигаясь по жердочке от хозяина, Савелий чуть было не спугнул молодок, еще не имеющих опыта общения с нетрезвыми мужчинами, дыхнул, три девицы демонстративно от него отвернулись.

— Ишь ты… — махнул на них рукой Савелий.

Ни с того ни с сего проклюнулась догадка о том, что и в этом кудахчущем царстве не все так гладко: чтоб не клевали — нужно показать себя молодцом, а если хвост не пучком, значит, надо браться за дело… все равно что наседка… или… в суп…

Обдумывая три перспективы, Савелий усмехнулся, помрачнел и снова полез под пышную юбку буфетчицы:

— Всё равно все в суп…

Николай Иванович был разве что не напомажен. На нем был приличный костюм, белая, не новая, но все еще не потерявшая белизну рубаха, приятного крэ-эмового цвета галстук — мужчина подмигнул своему отражению в зеркале, он-то думал, его в этом самом костюмчике в известном направлении упакуют, а тут вон как вышло — жених!

С Анной Тимофеевной их познакомили. Не думал, не гадал, не успела сестра вывезти последние вещи покойницы Марьи, а тут нарисовалась новая пассия, да какая женщина! Локоток с ямочкой, не идет, а плывет, присядет на тыкву, ручками всплеснет, всё в ней ходуном так и ходит, так и волнуется!

Мужчина перекинул длинную прядь слева направо и аккуратно распределил по всей сияющей ровным блеском поверхности, свет над головой несколько рассеялся. Пустяки его не волновали, лысина сейчас сплошь и рядом, никого ею не удивишь, он же для своих семидесяти выглядел еще каким молодцом. Подкорректировав прическу, мужчина въедливо оглядел костюм, кого-то он себе напоминал, но вот кого? Убей, не помнил.

Голова слегка дернулась, складка легла на чело, но Николай Иванович тут же себя успокоил. Подергивание головы — дефект скорее эстетический, недавно его всего просвечивали, серьезных неполадок не обнаружили, все органы функционируют, как часы, сосуды в норме, да и ему ли на скворечник жаловаться? Кроссворды досе без всяких справочников разгадывает, судоку как орешки щелкает. Что же касается болячек, так по мелочи сейчас у кого хочешь букет наберется, среди молодых и то здоровых нет!

Повернувшись боком, мужчина подобрал живот, какое бы позитивное впечатление ни произвел костюм, в глубине души Николай Иванович понимал, что уже не тот… однако так же хорошо он понимал, что женщина рядом с ним должна быть соответствующая.

Долгие годы идеалом для него была Валентина Толкунова. Русская красавица. А как пела… А какая коса… Второй такой, конечно, не сыскать… Мужчина отдавал себе в этом отчет и даже готов был пойти на некоторые уступки. Роскошной толкуновской косы у его новой знакомой не было, на голове Анна Тимофеевна таскала такого же барана, как и его покойница Марья, но зато какая грация, какие манеры…

Но, что бы там ни говорили, одних внешних данных для совместного проживания недостаточно, тут нужно что-то большее… Николай Иванович всегда уважал немцев, сумевших дать краткое и тем не менее ёмкое определение достоинств женщины.

Киндер. Китчен. Кирхен.

Женщина должна быть матерью. Хозяйкой. И не какой-нибудь там шалопутной.

Из трех составляющих Николай Иванович придавал, пожалуй, особое значение кухне. Снегурочку в его возрасте уже не сострогать, а вот хозяйка в дом нужна до зарезу. Половник без всякого уведомления выпал из рук покойницы Марьи, минувшим летом на даче делов наделала смородина, да и сам он вот уже полгода как был без надзору, жил хуже собаки, да что там говорить, опустился до того, что за счастье считал бульон из пахучих кубиков.

В свою очередь и ему было что предложить новой хозяйке. Квартира в тихом районе, ни одной трубы из окна не видать. Летом можно прокатиться на дачу. Сто пятьдесят км от города, воздух, как хрусталь, машина на ходу, чуть что — ТР-ТР-ТР — и Анна Тимофеевна едет на дачу, подышала воздухом и — ТР-ТР-ТР — возвращаются обратно. Имущество, может, и не бог весть какое, но, опять же, абы кому вручать его не хотелось бы.

Не успели их познакомить, Анна Тимофеевна уже три раза позвонила. Вот и сегодня — дзынь-дзынь-дзынь — набрала ему с самого ранья, эдакая курочка, бурю какую-то выдумала, дескать, как ваше самочувствие? Вискѝ не сжимает ли обручем?

Выгнув грудь колесом и шаркая тапками, мужчина прошелся по комнате:

— Нет сегодня никаких бурь! Дважды все газеты просмотрел! Еще б солнечное затмение приплела, — хихикнул Николай Иванович. — И надо ж какая цыпочка! Сама себя везет к нему давление мерить. Вот тебе и разница в двадцать лет!