Ольга Белова - 8848

Женщина поглядела на варежки:

— А Анютка еще походит!

Внучка и правда долго носила варежки, и от волшебства было не так просто избавиться — варежки то терялись, то находились, пока наконец совсем не потерялись и не стали, как и шапка, волшебными!

Любочка чистила перышки. Она была уже не молода, но все так же прекрасна. Из окна ее уютного гнездышка виднелся кусочек синего моря, по лоскуту синего неба проплыло облако, как последняя базарная баба, будто не понимая, где находится, пролетела чайка. Не обращая внимания на горластую брань, женщина плюнула на кисточку и принялась старательно рисовать второй глаз, первый был уже готов. На комоде предательски тикали часы, подгоняя минуты к заветному часу, но Анатолий Степанович еще не звонил.

Закончив макияж, женщина направилась к шкафу. Кофточки, скучая, висели ровным рядочком. Здесь их обитали мириады. Любочка сорвала с плечиков и приложила к роскошной груди нечто персиковое, пока влезала в рукава, её охватили сомнения, но она продолжала упорно, наперекор всему лезть, пока наконец прилизанная голова не вынырнула из дырки выреза. Покрутившись перед зеркалом, женщина постаралась честно глянуть на себя со стороны, отчасти ей это удалось. В платьице ей было как будто снова сорок, она была необыкновенно хороша, и все же что-то было не то… Покряхтев, Любочка тем же путем вылезла обратно, повесив платьице снова на плечики. В углу шкафа скучали костюмы, брюки, все это порядком надоело еще в допенсионной жизни, сейчас хотелось чего-то дерзкого, яркого, девчачьего! — на пенсии с человеком происходят странные метаморфозы. Раздраженно перебирая когда-то любимые, но успевшие надоесть вещи, женщина наконец заметила нежный, почти жемчужный проблеск.

— Ну конечно же! — ахнула она, не раздумывая, нырнула в газовую пучину и вынырнула уже совсем другой женщиной!

Любочка ощупала бедра, талию, грудь, расправила облака воланов, кажется, осталась всем очень довольна, но успокаиваться было рано — предстояло найти туфли. Крякнув, она опустилась на колени, чем-то хрустнула и вынырнула с симпатичной коробкой. Присев в кресло, влезла в одну туфлю, лицо ее приняло озабоченное выражение, хромая, женщина доковыляла до тумбочки, достала косметичку и отправила в ротик одну за другой половинку зелененькой, четвертушку беленькой и желтенькую, запив все стаканом воды. С годами никто не становится моложе, во всяком случае телом, но некоторым будто удается объесться молодильных яблочек. Женщина превращается в бабушку, только когда у нее из двух косметичек останется одна, та, которая с таблетками, а покуда их две, вы все еще имеете дело с женщиной!

Доковыляв обратно, Любочка натянула вторую туфлю и прошлась по комнате, губы её чуть дернулись: с боков давила шишка, большой палец вот уже лет десять как упорно лез на соседа, пятки, как она их ни шлифовала, всё не становились, как у младенчика, но Любочку это не смущало: какими бы рогами ни торчали шишки, как бы ни уводило в сторону палец — главное было не это, главное было то, что ей позвонил Анатолий Степанович, ее давний знакомый. Знали друг друга они давно, но потом она переехала, лет пятнадцать друг о друге ничего не слышали, а потом нечаянно нашлись, начали созваниваться, поздравлять друг друга с праздниками, а тут вдруг Анатолий Степанович сообщил, что едет к ним по путевке. Любочка, конечно, понимала, что все это не серьезно, бесперспективно, но продолжала тщательнейшим образом готовиться к празднику, зачем же и себе, и мужчине портить малину?

Расправив крылышки на платье, женщина вдруг подумала о том, что Анатолий Степанович мог закрутить роман с санаторной, но тут же себя успокоила — ну зачем ему какие-то больные санаторные тетки, когда на Виноградной живет такая женщина: таблетка под Любочкиным языком уже успела растаять.

Телефон наконец зазвенел колокольчиком.

— Жур-жур-жур, — мягко проговорила женщина.

На том конце что-то ответили.

Любочка засмеялась:

— Жур-жур! Жур-жур!

На том конце снова что-то ответили.

— Жур! — сказала женщина напоследок и повесила трубку.

Жизнь заиграла красками.

Любочка полетела на остановку, на которой условились встретиться.

Когда она прилетела, ее уже поджидали в тени остановки. Прибывший на лечение Анатолий Степанович всем своим видом показывал, что он не старый пень, а поседевший Мастроянни. На нем был прекрасный, добротный пиджак, вельветовый, современный (Любочке это понравилось, значит, следит за собой), строгие брюки (Любочка это тоже отметила, она не выносила, когда мужики на седьмом десятке слишком уж молодились); единственно, что несколько подпортило впечатление, — это то, что Анатолий Степанович под легкие, светлые, в дырочку сандалии натянул носки непонятного цвета, но носки — это то, что мужчине можно с радостью простить, особенно если в руках он держит маленький букетик. Любочка и это оценила — не пришел же Анатолий Степанович совсем без цветов, как некоторые мухоморы.