Татьяна Белоусова-Ротштеин - Парагвайское чаепитие

— Люди не оставят без помощи нас, своих собратьев по Светлым силам, — стальная, спокойная уверенность. — Они вступят в войну на нашей стороне. В этом можешь не сомневаться.

Он и не сомневался.

На тонкой белой коже Эльриэлен не было ни единой морщинки или тени, ничего, кроме чистоты. Легкий изгиб шеи. И линия ключиц, острая и четкая, как приговор Высшего суда. Само совершенство!

Заурон чуть прикрыл глаза, звучно представив, как эти изящные кости хрустят и ломаются в его руках, как благородная кровь заливает жемчужное платье, как его армия сокрушает белокаменные эльфийские дворцы, как Темные князья рвут незримую, но опутавшую все обитаемые земли паутину эльфийских интриг…

Болезненно-сладкое видение стало почти тошнотворным.

Еще в начале восхождения к власти будущего Темного властелина многие высмеивали как пророка. Многие из тех многих уже не смеются. А скоро перестанут смеяться и остальные.

Насколько сильно воинство эльфов без поддержки армии людей? Заурон знал, что достаточно одной серьезной военной неудачи, и Перворожденные перейдут в исключительно оборону самих себя. Без учета каких-либо союзных обязательств.

— Эльфы говорят, что никогда не проигрывали воин, — задумчиво произнес он, слова нарочито медленно разрезали вязкую тишину, — на самом деле вы проиграли множество воин, просто вы всегда сражаетесь до последнего союзника.

Эльфийка чуть приподняла брови, ее удивление вышло каким-то неуместно детским:

— Ты хочешь поучить морали — нас?!

Он хрипло, пополам с кашлем, рассмеялся. Великолепно, потрясающе, высший уровень мастерства!

Эльфы танцуют. Эльфы играют в Великую Игру, и в этом им нет равных! Они решили сыграть с ним, он понял это еще тогда, в тюрьме, когда писал свой великий трактат «Темная борьба», когда получал письма от Гэльэнеля-эль-Эльнста, этого пронырливого шпиона! И после того, как срок его заключения таинственным образом сократили, едва выйдя из тюрьмы, он немедленно отправился не к верным собратьям по Темной магии, а к светлому, беззаботному эльфу.

Но иногда эльфы заигрываются. Сами оказываются на краю пропасти, которую они же и вырыли. И тогда они начинают балансировать. И толкать вперед своих союзников. Впрочем…

— У эльфов нет неизменных союзников, только неизменные интересы, — отстранённо, будто самому себе, произнес Заурон, — и еще неизменная репутация. Как же вы сохраните свой светлый образ, совершив предательство?

Это был главный для него вопрос. Ключевой.

Эльфы предадут в любом случае, такова их природа. Они уже своим молчаливым возвышенным «нейтралитетом» позволили Темному властелину захватить немало земель бывшей человеческой империи. Разве могли они не понимать, к чему приведет такое попустительство?

Эльфы играют. Они превосходят людей чувством собственного достоинства, они словно созданы для того, чтобы править. Но людское племя многократно превосходит числом, и это число нужно время от времени сокращать. Иначе они станут неуправляемы. Но не эльфийскими же руками, белоснежными, излучающими звездный свет, это делать!

Лорд-некромант хорошо знал в чем слабость Перворожденных. Но сознавал он и свою слабость, самую страшную тайну Темных земель. Свою тайну. Он не хочет, чтобы эльфы потеряли величие. Ему не нужен мир, в котором пострадали бы интересы этих высших созданий. Они должны остаться вдвоем: Королевство эльфов и Империя Тьмы. Два равных, равновеликих. Свет и Тьма.

Но для этого нужно быть уверенным, что предадут не его. Нужно быть достойным такого величия. Нужно уметь играть.

Принцесса впервые улыбнулась ему, чуть снисходительно, чуть печально, чуть обещающе. Улыбка истинного властителя!

— Есть множество способов изменять, не изменяясь, — плавным жестом она достала из рукава тонкий свиток и протянула ему.

В улыбке добавилось обещания. Да они уже почти друзья!

Темный властелин развернул пергамент, взглянул, едва вчитываясь в замысловатые эльфийские письмена… Но подпись короля эльфов он понял сразу. И оценил.

13 октября 20** года.

Модная писательница Дарья Зимина не для того знала английский в совершенстве и эмигрировала из России, чтобы лондонский издатель звонил ей рано утром, когда она едва легла спать, и заявлял, что они расторгают контракт. Без объяснения причин.

Дарья Зимина никогда не поверила бы, что в Англии есть цензура. Не иначе, это происки вездесущей царской «Охранки», преследующей неугодных и в двадцать первом веке, как во времена опричнины.