Стелла Вайнштейн - Король в моем плену

Мать-волшебница, какой же он красивый, дух захватывает! Оставлять его казалось глупостью, но у меня там Сиенна и Мик, они волнуются. А еще я помнила, что в письме Катрин упоминалось ночное испытание, и не хотелось его пропустить.

Когда улетала, окно отведенных Вейнеру покоев предусмотрительно оставила открытым. В маленькой каморке сладко спал Мик с разметавшимися рыжими вихрами. Я накрыла его одеялом, потому что ночи морозные, а ставни продувает. Мик проснулся, ухватил меня за руку и сонно спросил:

— Мама, где ты была? — Он поперхнулся, потер лоб. — Простите, госпожа.

— Ничего, Мик. — Я поцеловала его в лоб, которого он только что касался грязной пятерней. Неужели Сиенна не помыла ему руки перед сном? — Зови меня как хочешь. А теперь спи спокойно: злодеи повержены, король в безопасности.

— Вы тоже спите, госпожа. Вон я оставил вам место.

Я скептически окинула взглядом полосу шириной сантиметров в двадцать, которую оставил для меня щедрый мальчик. Он уже снова спал. Я вдруг поняла, что очень его люблю. Что приняла сердцем. И мне было безумно приятно, что он назвал меня мамой.

В большой комнате спали в обнимку Сиенна и полураздетый граф. Люди во сне выглядят по-своему трогательно, особенно франт-граф с полураскрытым ртом, доверчиво прильнувший к моей экономке.

Но все же он слишком любит свое положение во дворце, чтобы кардинально измениться. Боюсь, путы греха затянут Вейнера обратно, и бегать ему вновь в шкурке морской свинки. Впрочем, предоставляю ему шанс меня удивить.

В дверь постучали. Тихо, но настойчиво. Я вовремя вернулась в свои покои, интуиция не подвела. На часах три ночи, самое время для темных делишек. Пока не разбудили моих друзей, следует как можно быстрее принять облик сонной Либби в сорочке с большим вырезом и поспешить к двери.

Катрин при всем параде в обществе блондинки-фрейлины ждала меня с каменным выражением лица. Нет! Все же на мгновение мне удалось перехватить откровенное злорадство на лице бывшей невесты моего Рейса. Кстати, сейчас я начинаю злиться и ревновать, а ведь еще пару часов назад не имела на это права. Как хорошо, что теперь оно есть! А вот Катрин не поздоровится, но она еще об этом не знает.

— Готова ли ты для испытания, приготовленного ее высочеством?

— Я д-думала, ее высочество меня видеть не желает…

Мое актерское мастерство дало трещину, и слова прозвучали скорее с ноткой иронии, чем с искренним удивлением овечки Либби, но Катрин не обратила внимания.

— Ты можешь вернуть ее расположение, если правильно распорядишься вторым шансом и не будешь тратить наше время.

Но я тратила его с наслаждением. Стояла в дверях и пялилась на Катрин, наблюдая, как она зеленеет в тон платью. Если я правильно просчитала душку Сильвину, она приказала привести меня как можно скорее.

Мелочи, это все мелочи, дорогая Катрин. Самое интересное начнется потом, когда я разузнаю, что вы замышляете за спиной моего Рейса. Мать-волшебница, до чего же приятно звать его моим!

Катрин достала из мешочка на поясе плотную черную ткань. Мне собираются завязать глаза? Все интересней и интересней! После ночи с Рейсом я сильна как никогда, кажется, смогу видеть и через железобетонную стену, что там какая-то ткань.

— Спешу порадовать ее высочество, — сказала я наконец и сделала шаг вперед, в руки милых красавиц-фрейлин.

Мою зловещую улыбку они не заметили, слишком увлеклись спутыванием рук за спиной и обматыванием лица.

— Это какой-то ритуал? — спросила я со смешком в голосе.

— Испытание, — бросила Катрин.

Фрейлине не дают права голоса? Пухлая блондинка выглядела не лучшим образом. Кажется, ей даже было меня немного жаль, хотя она прятала это от бывшей невесты. По крайней мере, связывала из рук вон плохо, даже не больно, а еще, пропустив шнур между моих пальцев, она тихонько, с намеком, пожала их.

На сердце потеплело. Подобные проявления доброты особенно ценны. Стоит вознаградить фрейлину-блондинку. Только нужно выяснить ее имя.

Меня повели вниз, почти сразу же по секретным коридорам, душным и тесным. Вели долго, не обращая внимания на то, что я не спотыкаюсь на ступеньках, держу голову высоко и постоянно озираюсь. Тяжело спрятать хорошее настроение, а меня только что держал в объятиях лучший мужчина на свете. Я буквально лучилась довольством, едва не сияла золотой звездой от воспоминаний о вечере.

Катрин все-таки заметила мечтательное настроение дурочки Либби и толкнула меня в спину, прошипев сквозь зубы: