Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

— Пустое пространство между звёздными системами. Там очень холодно и нет воздуха. Ты не можешь упасть — паришь в пустоте, пытаясь дотянуться до огней далёких миров. В детстве я тайком выбрался туда и едва не лишился воплощения. Отец выловил меня в последний момент и надрал уши так, что они горели ещё месяц.

— Твой отец был таким суровым?

— Скорее, я был ужасным ребёнком: пролезал в запретные места, выискивал опасные артефакты и случайно обращал их силу против себя, падал, ломал руки и ноги, разбивал лоб, убегал из дома. Мой отец был тем чудом, благодаря которому я выжил. Жаль, что я осознал это только сейчас.

Безликий тоскливо воздохнул. Гед перестал есть и затих. Лайсве поправила на груди рубашку.

— Ты как всегда на себя наговариваешь. Не представляю тебя таким, — она указала на малыша.

— Тем не менее люди создавались по нашему подобию. Через все этапы взросления мы проходим одинаково, просто время для нас течёт несоизмеримо медленней.

— Тогда сколько тебе лет по-нашему? — подозрительно сощурилась Лайсве.

— Около двадцати пяти.

— То есть ты младше, чем я сейчас? — она передёрнула плечами.

Безликий всегда казался умудрённым возрастом учителем, а не мальчишкой с горящим взором. Теперь с каждым годом она всё больше будет становиться для него старухой.

— Младше и старше одновременно. Был, когда умер. Теперь застыл в этом возрасте, пока не возрожусь. Либо приму отцовскую силу и перешагну этот рубеж, либо уйду за грань вместе с миром.

Лайсве поморщилась. Ирий заражал счастьем. Не хотелось даже думать о конце. Безликий обязательно возродится и всех победит. Мир будет жить. Она с сыном — тоже! Надо только найти вэса. Ах, если бы он тоже обитал в этом чудесном месте!

— Ягиня говорила что-то про защиту тётушки Уот.

— Да, с ней тоже придётся объясняться, — вздохнул Безликий. — Родственники — это всегда сложно.

— Ты сможешь иногда меня навещать?

Безликий кивнул:

— А ты не будешь скучать по другим?

Лайсве пристально посмотрела ему в глаза.

— Те, кто был мне дорог, убивали меня холодностью, укорами и непониманием.

— Ты жестока, как все женщины, — он ущипнул её за щёку.

— Надоело быть доброй и великодушной. Пускай меня ненавидят и презирают, как тёмную ведьму в Дольнем мире, но лучше я буду жить в уединении. Я так устала от людей и притворства, от войны и обмана. Хочу наслаждаться солнцем и свежим воздухом, заботиться о сыне и ни о чём больше не тревожиться! Это моё искреннее желание.

— Если ты здесь счастлива, то будь по-твоему. Только Микаш всё равно тебя отыщет. Вы — одно, всегда были и будете, даже порознь.

Лайсве поправила свадебный браслет на запястье. Все слёзы по Микашу она уже выплакала, от былой теплоты внутри осталась лишь солончаковая пустошь, мёртвая и бесплодная. Если что-то взойдёт на этой почве, то не сейчас — землю укрыли пушистые шапки снега. Как ни странно, он грел и защищал от мороза.

Может, Микаш не явится никогда. Не любовь ведь заставила его грубить, кормить презрением и бросать её раз за разом. Пускай решит. Если она действительно ему нужна, то он найдёт её в своём сердце, и она поедет с ним хоть на край света, женой и рабой до конца своих дней. Если нет, то так будет лучше для обоих.

Союз не скреплён без соития, соглашения бесполезны без наследника. Микаш ещё может начать жизнь сначала, найти жену по душе и быть счастливым без Лайсве. А она… она хочет послушать себя и пожить в своё удовольствие. Такое неправильное эгоистичное желание!

— Живи! Живите вы оба! — ответил Безликий на её мысли и приобнял за плечи.

Лайсве прижалась к его груди. Рассвело. Как же хорошо стало после всех бурь и ненастий. Единственно правильно!

Лайсве нравилось жить в Ирие. В зной деревья укрывали поляну прохладными тенями. Лишь изредка шли тёплые летние дожди. Комары и мухи не докучали. В диких садах росли сладкие яблоки и груши. В ручьях кишела форель и позволяла ловить себя голыми руками.

Возле избушки Лайсве разбила грядки и засеяла их семенами, что принесли птицы. На поле неподалёку колосился вечноспелый овёс. Через несколько дней к избе прибилась удойная козочка и десяток куриц. Хорхор соорудил для них сарай без единого гвоздя. В заброшенной пасеке по соседству поселились пчёлы. Еды стало вдосталь.

Птицы и белки ткали для них одежду из дубовых листьев и серебристых паутинок. Лайсве они преподнесли особый подарок: пышное платье. Оно шуршало и разлеталось волнами при движении. Голову украшал венец из золотых одуванчиков, на шее бусы из огненной рябины. Она стала похожей на двойника, которого встретила у Сумеречной реки.