Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

— Я вручу тебе подарок, — доверчиво коснулась его ладони колдунья, — но взглянуть ты сможешь не раньше, чем высвободишь мою душу.

Догадываясь, что у него нет выбора, приморский королевич моргнул в знак согласия, раскрывая ладонь. Какой-то твердый гладкий предмет защекотал ему кожу.

— Теперь дело за тобой…

Струны безжалостного менестреля захлебывались отчаянием. Постояльцы в зале слушали, забывая жевать от волнения. И только Таальвен не смел отвлечься от золотистой нити, что трепыхалась под его нажимом, извивалась скользким ужом.

«Наш трофей, наша добыча… — щекотал нервы зов. — Держи ее крепче! Колдунья не дастся в плен дважды…»

Это был не просто голос, мнилось, что к Таальвену взывало его естество — дикое, подчиненное инстинктам. Чтобы поступить им наперекор, понадобилось отрешиться от знаний и надежд, что некогда возлагали на него, от единоличной власти приморского властелина, безнаказанности ловца чужих душ…

«Сызмальства ты верил, что судьбу вершат боги, так пускай рассудят, достоин ли Таальвен Валишер их милости…» — в одночасье принял решение он.

А дальше все случилось само собой, не потребовалось ни клинка, ни усилия. Чирк — и колдовская струна печально обвисла, утратила согревающий жар. Кроме этого, никаких роковых изменений Таальвен не подметил. Но охваченное ужасом сердце толкалось как ненормальное:

«Не открывай глаза! Как, узрев в любимых чертах отчужденность, безразличие, ты станешь жить?»

«Как-нибудь… — успокаивал себя приморский принц. Не сидеть же до скончания времен в трактире, зажмурившись, словно пьяный простофиля! В конце концов, если суть связи с Изольдой сводилась к фейланской иетле, надлежит честно принять горькую истину».

И, разделавшись с сомнениями, он встряхнулся, уставился на вещицу, зажатую в кулаке.

Непроглядная гладь мориона, граненная лучшими ювелирами королевства Северин, тотчас поймала в плен искорки света из очага и поглотила их, как ненасытная топь случайных путников.

— Твой перстень? — недоуменно заключил сбитый с толку Лютинг.

Изольда, поднимая кубок, сверкнула топазом на безымянном пальце, поправила вязь терновника на разгладившемся лбу.

— Твой… Ибо, как провозгласил мой брат, силу клятвы порушит лишь смерть, помнишь?

— Помню, — кивнул приморец, надевая кольцо.

И чарующая мелодия, похожая на шепот морского прибоя, заструилась протяжно, пророча новый чудесный сказ…

Давным-давно у истории о терновой ведьме не было продолжения — в пору сотворения своего она задумывалась коротенькой сказкой о паре глав, а в итоге разрослась, прочно пуская корни в моей душе на несколько лет.

И теперь, по завершении работы, хочется поблагодарить всех, кто приложил руку к этой книге. В первую очередь отважных моих героев — за то, чему они меня научили, позволив заглянуть в свои души. Направлять их было непросто, в какой-то момент я отдалась во власть сюжета, положилась на персонажей, вверяя им самостоятельно вершить собственную судьбу.

Спасибо моему любимому мужу, стойко пережившему более чем три года колючего колдовского безумия, темных чар, терзаний, головокружительных взлетов и падений моего настроения и вдохновения.

Я благодарна сестре и родителям, которые относились к творческому труду чрезвычайно серьезно и уважительно, а еще волновались о судьбе Изольды, Тааля и Хёльма, словно те им — родня.

Самые теплые слова признательности адресую личной моей волшебнице — Марине Козинаки, подарившей книге великолепную обложку, оформление и пару сюжетных поворотов. Она прожила со мной терновую историю гораздо раньше, чем та превратилась в текст, и ни секунды не сомневалась в торжестве сказки.

Искреннее спасибо Оле Птицевой и Саше Степановой — за неимоверную поддержку в минуты отчаяния, упадка и писательского кризиса, смех и слезы, позволяющие все это преодолеть.

И последняя, но не менее важная благодарность терпеливым моим читателям — согласным ждать хоть до скончания веков новых приключений любимых героев. Прошу, оставайтесь Мечтателями, ведь ваша вера в волшебство творит настоящие чудеса.