Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

Голубые, словно аквамарин, и такие же чистые озера цветом пытались соперничать с лазурью ее глаз. Бездонные черные — лесные — напоминали о власти над ними древней магии. И пряная зелень трав, податливая, не до конца окрепшая, и хрупкая тонкость ветвей воскрешали в памяти знакомый образ. В монотонном цоканье копыт аукалось, что от него не скрыться ни за какими заслонами. Оттого заиндевевшее в костяном оплетье ребер сердце, чуждое всяким клеткам, беспрестанно покалывало.

— Ну сколько можно? — осерчал верховный, отслеживая новый приступ захлестнувшей левое предплечье боли. — Не хватало помереть от тоски!

Но на этот раз любовная хандра была ни при чем. Руку саднило из-за ожившего браслета. Тоненькие, как иголки, отростки чертополоха отделялись от него и впивались в кожу, прошивая плоть до самой кости.

— Буран! — зашипел узник ветвистых чар. — Не здесь, не сейчас, я ведь так близко…

Увы, Роза Ветров не способна была расслышать эти слова. Слишком долго она томилась в неведении и нынче не желала ждать, пока посланник ее достигнет чертогов Ветряного царства.

— Явись, Северный ветер! — требовал повелительный голос, и послушная ему магия ранила, влекла за собой изнутри.

По опыту зная, что сопротивление добавит страданий, верховный плюхнулся прямо на землю и вытянул перед собой распухшую кисть. Дышать он старался как можно глубже, но судороги, порождаемые браслетом, то и дело сбивали с ритма. Наконец сила их так возросла, что тело наперекор воле изогнулось в агонии, а суставы на пальцах захрустели. Последним, что приметил ветер в мире, окутанном обморочной мглой, стала чуть встревоженная любопытная морда коня, так и не привязанного на ночь. А после все померкло.

Дюжину или больше минут северный владыка тонул в зыбком сухом омуте, созерцая словно со стороны, как поток пепла обволакивает его застрявшую посреди пустоты душу. Затем тяжелая волна схлынула, и зрение понемногу начало возвращаться.

Барельеф, лоскуток цветастого полотнища, прикрывающий трещины в старинной кладке, капли воска на полу… Чтобы скорее разогнать пыль перед глазами, Хёльмвинд попытался надавить пальцами на воспаленные веки и обнаружил, что не может. Тело, разлученное с духом, не отзывалось на приказы. Отныне волшебный ободок чертополоха властвовал над ним безраздельно.

Словно подтверждая неутешительную истину, Вея Эрна, возникшая из всполохов и теней в глубине тронного зала, сверкнула янтарным ожерельем и поприветствовала чопорно:

— Здравствуй, Северный ветер!

Сей же час многочисленные светильники засияли ярче, и взору верховного открылось убранство главной ветряной светлицы, за недели его отсутствия сделавшееся еще пышнее. С потолка занавесами свешивались аршины присборенной ткани, обрамляя настенные фрески. Там, где их не было, красовались знамена и гирлянды лилового сухоцвета. Ни паутины, ни хлама — при взгляде на обиталище праветров на гостя снизошло неподдельное благоговение.

— Я похозяйничала здесь немного, — усмехнулась довольно ветряная владычица. Выражения лица своего посланника разглядеть она не могла, зато настроение благодаря тесной магической связи улавливала с завидным успехом. — Стало намного наряднее, правда? Почти как в былые дни, когда зал наполняли дивная музыка и веселые голоса…

— Тебе виднее, я их не застал, — откликнулся верховный отстраненно.

И хотя излишняя сердечность не была присуща его натуре, что-то в холодном голосе заставило Розу Ветров оторваться от спинки трона.

— Но станешь свидетелем рождения нового Ветряного царства — краше, могущественнее предыдущего! — Она повела гладко причесанной, покрытой плетеной узорной сеточкой головой, и на прямом проборе заиграли огненные блики. — Ради этого оба мы покорно сносим лишения и тяготы.

Сам с собою условившись впредь не прятаться от пронзительного крапчатого взгляда, Хёльмвинд кивнул и подтвердил:

— Ты права. Ожидание возвращения крылатых сестер и братьев в Тьер-на-Вьёр скрашивает трудности дальней дороги, а мысль, что они восстановят наконец утерянное равновесие и привнесут гармонию в мир, который порушили, греет сердце…

— Ну-ну, — высокий лоб владычицы прорезала одинокая морщинка, — я не была бы столь категорична. В конце концов, терновая принцесса виновата в бедствиях своего народа куда больше вынужденных покинуть родные края ветров. Вспомни сказания древности!

— Мне никогда их не забыть, — заверил северный владыка с затаенной печалью, от которой на душе у Вей Эрны стало непокойно вдвойне.