Корнелия Функе - Бесстрашная Игрэйн [litres]

– Мы тут натерпелись страха, когда Бертрам вернулся один, без тебя, – сказал Альберт, развязывая узелок на хвостике одной из своих мышек. – К счастью, Бертрам лучше тебя запоминает волшебные заклинания и сумел заставить каменного льва раскрыть пасть. Как только мы узнали о твоём бедственном положении, у Печального рыцаря возникла идея отвлечь Бездушного своим вызовом, чтобы ты смогла ускользнуть оттуда. И это удалось. Но то, что ты прыгнешь в водяной ров… – Альберт покачал головой. – Ты как была огонь-девица, так и осталась ею, сестрёнка.

– Да, это верно. – Игрэйн со вздохом вытряхнула из своего башмака маленькую рыбку и бросила её через окно назад, в канаву. – Вот только драконью накидку жалко!

– Ничего страшного, – сказал Альберт, раздувая волшебный огонь. – Змеи как-нибудь её найдут и выловят.

Они сообща расписывали, во что их родители превратят Осмунда. Альберт как раз высказывал предпочтение, чтобы Осмунда и его начальника крепости бросить в крепостной ров в качестве самых жирных рыб и потом выпустить на них Сизифа, когда к ним подошёл Печальный рыцарь.

– Значит, пика и в самом деле была заколдована? – спросил он.

Игрэйн кивнула:

– О да! Но порошок Альберта устранил зелёное свечение. Сегодня вечером у вас состоится первая честная схватка с ним, и я буду вашим оруженосцем!

Альберт закатил глаза и без лишних слов удалился, чтобы подняться на стену. Печальный рыцарь же скрестил на груди руки и выглянул на площадку, которую люди Осмунда готовили для поединка.

– Вы были бы чудесным оруженосцем, нет сомнения! – сказал он. – И я благодарю вас за предложение, но рыцарь, лишённый чести, прекрасно обойдётся и без оруженосца. Вы уже поистине достаточно доказали вашу отвагу. Кроме того, сегодня вечером вы понадобитесь вашему брату и вашим родителям.

– И вполовину не так, как вам! – возразила Игрэйн, обирая со своих доспехов налипшие лепестки водяных лилий. – Что бы вы ни говорили, это дело решённое. Я буду вашим оруженосцем, хотите того или нет. И ничего не сможете сделать против! Я буду подавать вам пики, ловить коня, если он вас сбросит, следить за тем, чтобы Осмунд не вмешался со своим колдовством, а если Колючий попытается провести какой-нибудь грязный трюк, – её губы начали дрожать, – тогда я… тогда я своими руками спихну его с коня. Да, я сделаю это, не будь я Игрэйн Бесстрашная! Потому что мы друзья. Разве нет?

Печальный рыцарь снова выглянул на площадку, где ему придётся сражаться с Колючим, и Игрэйн в какой-то момент показалось, что на его губах мелькнуло что-то вроде улыбки.

– Да, мы друзья, – сказал он. – И поэтому будь по-вашему. Вы станете моим оруженосцем, а я постараюсь быть достойным вашей службы.

У сэра Ламорака и у прекрасной Мелисанды чуть хвостики не завязались узлом от ужаса, когда они услышали о новой идее их дочери. Но что им было делать? Они знали свою Игрэйн и понимали, что не имеет смысла что-нибудь запрещать ей, когда на её лице возникает упрямое выражение «я сделаю это, даже если мне придётся для этого вылезть из окна башни».

Бертрам сокрушённо покачал головой, когда услышал о её решении, и пробормотал что-то вроде:

– Как будто это могло меня удивить.

Альберт же лишь похлопал её по доспехам и сказал:

– Надеюсь, эта вещь не хуже, чем утверждают наши книги. Держи забрало опущенным и никогда не смотри в глаза этому Осмунду, потому что не надо забывать: он колдун, пусть и не очень хороший.

Солнце двигалось по небосводу, тени становились длиннее, и чародейский отвар медленно превращался в тысячи крошечных, мерцающих шариков, которые, как попкорн, беспорядочно прыгали, тогда как родители Игрэйн и все волшебные книги беспрерывно водили хоровод вокруг чана, то по часовой стрелке, то против. От этого хоровода даже у зрителей могла закружиться голова. Книги пели до хрипоты, а Бертрам готовил купание.

Внизу перед крепостью бряцание оружия снова смолкло после нескольких вялых атак на подъёмный мост, которые стоили Альберту лишь небрежного щелчка пальцами. Всё протекало так, как и надеялся Печальный рыцарь: солдаты Осмунда бездельничали среди шатров, тогда как оруженосцы Рована Бездушного готовили площадку для поединка. Осмунд распорядился убрать в сторону всю военную технику, что располагалась между шатрами и крепостным рвом, но целые часы потребовались на то, чтобы разровнять изрытую почву. Теперь на свободном месте был огорожен просторный прямоугольник, по периметру которого горели факелы, а со стороны лагеря оруженосцы соорудили деревянный помост, украшенный флагами Осмунда и его гербом.