Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Вяйнямёйнен стоял над обрывом, глядя в синеющую таёжную даль под серыми небесами; вершины сосен-великанов сливались перед его взглядом в мохнатый ковёр. Ильмаринен сидел рядом на самом краю и задумчиво жевал сосновую хвоинку.

– Сложную загадку загадал ты мне, брат, – промолвил кователь. – Я первым отыскал железо в болотной жиже, огнём очистил от грязи, молотом и закалкой придал ему форму и мощь. Я создал кузнечное дело и обучил ему людей. Мне думалось, что нет на свете вещи, которую я не сумел бы выковать. Но, право, за всю жизнь не встречалось мне работы более трудной, чем создание Сампо.

– Из конца пера лебёдки, молока коров нетёльных, вместе с шерстью от овечки и с зерном ячменным вместе , – чародей как будто говорил сам с собой.

– Истинно так, – подтвердил Ильмаринен. – Я положил в горнило все части, три дня и три ночи первые силачи Похъи качали меха. Вначале из огня вышел лук из меди, серебра и золота, затем – быстрая лодка с высокими бортами, украшенными медью, затем – корова с серебряной шерстью и золотыми рогами, и наконец – удивительный плуг с сошником из золота…

– Забавно, – промолвил Вяйнямёйнен. – Твой горн словно показывал, каким трудом кормились люди в разные времена – охотились, выходили в море на рыбную ловлю, затем стали пасти скот и, наконец, выучились пахать землю и сеять хлеб.

– В огне появлялись всевозможные орудия, – продолжил кователь. – Но это все не то. Сампо не похоже ни на одну из этих вещей. Это нечто новое, небывалое. Но что именно, на что похоже? Не зная этого, Сампо сотворить невозможно.

– Сампо – неиссякаемый источник богатства и счастья. Быть может, из него сыплется как из сундука или из-под жерновов мельницы…

– Мельница! – вскочил Ильмаринен. – И правда! Величайшая, лучшая мельница, каких свет не знал! Прекрасная и щедрая, как этот мир, способная наделить людей и хлебом, и солью, и чем пожелаешь! О, если бы мне удалось выковать такое чудо, я был бы счастлив, как в те дни, когда устроил крышку воздуха или впервые закалил железо!

– Это великий труд, – улыбнулся в ответ Вяйнямёйнен. – Ничего подобного не создавалось со времен сотворения мира.

– Так чего мы ждем? – Ильмаринен готов был бегом бежать в кузницу.

– Погоди. Прежде чем браться за труд, отпусти работников, что качают меха. Пускай уйдут подальше. Люди здесь не помощники, да и не понять им такого замысла.

– Кто же будет раздувать огонь? – недоверчиво спросил кователь.

– Те, с кем ты в родстве, Сын воздуха. Мы призовем на помощь ветры. Никому не справиться с этой работой лучше них.

Дождавшись, когда над кузницей заклубился первый дымок, Вяйнямёйнен поставил на колени кантеле и тронул струны:

Напев чародея, вначале плавный и негромкий, вдруг сделался резким, стал набирать силу и набирал безудержно, зазвучав под конец оглушительно и грозно. Точно стрела взлетела песня к небосводу, ударилась о звездный купол, заставив его вздрогнуть, отозваться эхом, что раскатилось по всей земле, закружиться на ледяной оси Маанэллы. Вздрогнула далеко на севере Маанэлла – и загудела земная твердь.

Вяйнямейнен увидел, как вздыбились внизу волны озера, как заколыхалась, подобно некошеной траве под ветром, вековая тайга; увидел, как исполинской силы вихрь собирает тучи со всех сторон света, закручиваясь столбом над кузницей Ильмаринена; увидел, как скрылись в тучах солнце и луна, как во тьме, что выше облаков; все быстрее несутся по кругу звезды, сливаясь в сверкающие полосы, и только Северная звезда, увенчавшая мир, остается неподвижной, разгорается и сияет ярче солнца. Чародей воочию увидел силу своей песни и сам поразился ей.

В кузнице, раздутое всеми ветрами сразу, бушевало страшное пламя. Дым застилал небо, языки огня вырывались из дверей и окон. Казалось, что могучая фигура Ильмаринена, неподвижно стоявшего у горнила с клещами в руках, слита из жидкого пламени, что борода и волосы Сына воздуха объяты огнём. Но жар не причинял кователю вреда. Ильмаринен был сейчас в своей стихии – он ждал, терпеливо и внимательно вглядываясь в очертания, рождавшиеся на раскалённом дне горнила.