Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Удачи ему в тот раз не было. То ли Тапио пьяных не любит, то ли ещё чего, а только нет дичи ни следа, сколь ни хвастайся новым снаряжением. Досадно, а что делать – темнеет уже в лесу, хоть порожняком, а домой возвращаться надо. И тут встретились ему мальчишки, которым в силки попался заяц: как сказал сам Кауко, здоровый, словно лайка. Тут он долго не думал – купил зайца у мальчишек и решил выдать его за первую добычу своего оружия.

Но вот незадача, – дальше Тиэра говорил, с трудом сдерживая смех. – Зайца-то Кауко попытался вести за собой! Посадил на свой собственный ремень, точно собаку на поводок, а заяц упёрся и идти нипочём не хочет! Правильно, он же заяц, а не собака! Промучался охотник с упрямой животинкой чуть не до полуночи, осерчал совсем и решил наконец её пристрелить. Привязал поводок-ремень к кустам, зарядил самострел, прицелился, нажал спуск, – ох, не могу… – отсмеявшись, Тиэра продолжил. – Выстрел получился меткий – стрела перебила поводок аж с тридцати шагов! Заяц обрадовался и в лес умчал, а Кауко без ремня остался.

– Вы-то как про это узнали? – спросил Антеро.

– Так он же и рассказал. В смысле, Кауко, а не заяц. Началось с того, что ремня нет, а распоясанным на люди выйти неприлично. Вот этот горе-охотник, чтобы чего не вышло, подпоясался тетивой самострела, да в таком виде и прошёлся по деревне, на глазах всего честного люда!

Так оно и было. Над Кауко потом долго смеялись, сам он дулся и ворчал на темноту леса, немилость Тапио и еще Хийси знает на что, однако хвастаться не переставал. В его устах история обрастала подробностями, заяц всё увеличивался в размерах и уже грозил обернуться медведем, расстояние выстрела всё росло и росло. Опальный самострел больше на охоту не отправлялся, однако висел дома на почётном месте и гордо показывался гостям. Кауко оставался единственным, кто серьёзно относился к этой штуке и искренне верил в её полезность.

Между тем вокруг спорщиков уже столпились любопытные.

– Неправду говоришь ты, Кирму! – шумел охотник. – Я же на всадника поставил, а вторым-то пришел конь!

– По твоему, всаднику следовало без коня взапуски бежать? С верховыми наперегонки?

– Нет, но я ставил на всадника!

– Верно, на всадника. Всадник не выиграл. А коли не выиграл – то и ты проспорил, и причитается с тебя.

– Так ведь конь! Всадник-то причем?

– А при том, что всадник без коня – не всадник! Вот ты сам без коня – не всадник!

– А что если всадник? – заносчиво вскинул голову Кауко.

– У тебя же коня нет! На чём поскачешь? На зайце, что ли, которого ты недострелил? Он уж, наверное, с лося ростом вымахал, глядишь, увезёт тебя на спине!

– Лемпо [30] Лемпо – одно из имен лешего (не путать с Хозяином леса Тапио). Зачастую – бранное слово сродни русскому «чёрт». с ним, с зайцем! – упоминание злополучной охоты уязвило лесовика не на шутку. – Конём моим будет бревно, уздечкой – шест, а дорогой пусть послужит Хурттийоки! И бери мой проигрыш вдвойне, если не домчусь так до самого Сууривеси!

– Чего удумал! Вот врать-то! – со смехом закричали из толпы.

– С ума сошел! – проворчал Тиэра.

– Почему? – не понял Антеро. – Разве ваши парни не забавляются, плавая с шестом на брёвнах?

– Ещё как забавляются, и Кауко в таких забавах не последний! Подходящих речек у нас много. Но по Хурттийоки, Лихой речке – это уже слишком! – объяснил саво. – Она петляет по лесу, и валунов в русле не счесть! И ведь знает, негодный, что перед самым озером водопад сажени в три, если не в четыре! Как раз шею сломать!

А тем временем парни, окружившие Кауко, подзадоривали его, просили не медлить. Все были уверены, что веселый враль-охотник просто выдумал новую нелепую байку. Тропа проходила как раз по берегу Хурттийоки; далеко по лесу разносился шум воды, несущейся по узкому руслу, усаженному камнями. Никому бы и в голову не пришло довериться Лихой речке, встав на бревно и взяв длинный шест вместо весла. Но Ахтинен шутить не собирался. Лицо его сделалось суровым, походка – твёрдой и решительной. Никто и глазом моргнуть не успел, а Кауко уже подошел к брёвнам, которые сложил на берегу кто-то из местных лесорубов, выбрал подходящее, столкнул его в воду с невысокого обрыва и сам прыгнул следом, вооружившись шестом. В следующий миг он уже оттолкнулся от берега, стоя на полусогнутых ногах, бурный поток подхватил бревно и вынес на стремнину.

– Эге-гей!!! В речке много ва-лу-нов!.. – пропел Кауко.

Бревно закрутилось было на стремнине, но Ахтинен, ловко орудуя ногами и шестом, сумел выровнять его и направить по течению, которое сразу же унесло его за поворот реки.