Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Сестра любила Альена. Так уж вышло, и хватит это отрицать. А Альен никогда не делал то, чего хотело большинство — во вред ли, во благо…

— Если понадобится, я пойду против Мервита и Наилил. Если понадобится — поеду в Дорелию один.

Муза Ринцо была строптива и, несмотря на мягкость характера, подвержена вспышкам гнева. Эр Алья за годы брака с нею привык к этому и сносил бури, стойко отмалчиваясь или (в тяжёлых случаях) скрываясь в своём кабинете. Лауру (обычно — воплощение женственности и очарования) мог вывести из себя любой пустяк, особенно если накопились какие-то неполадки с картинами.

Но такой суровой Ринцо не видел её уже давно.

Он наклонился, грустно послушав свист пролетевшей над головой тарелки и потом — звон за спиной. Челла, по его предусмотрительной просьбе, не оставляла на видных местах бьющиеся предметы: и виантское стекло, и тончайший хрусталь из Маритты хранились на кухне, докуда Лауре бывало просто лень доходить. Так что тарелка была из жести.

За ней последовали бронзовая статуэтка тигра, привезённая отцом Ринцо из Минши, коробочка игральных костей и надкушенное яблоко. Чтобы не наклоняться каждый раз, Ринцо терпеливо стоял в полусогнутом положении.

В пояснице скопилась боль. Да, немолод он уже для таких развлечений…

— Успокойся, радость очей моих! — взмолился эр Алья, глядя на покрасневшие от злости щёки Лауры. — В сотый раз прошу — дай мне всё объяснить…

— Нечего здесь объяснять, я чудесно тебя поняла! — прошипела Лаура, с угрозой схватившись за погашенный светильник. — Ты приводишь к нам в дом дорелийскую девку и заявляешь, что она будет жить здесь — здесь, со мной под одной крышей!.. Если собрался обманывать меня, Ринцо, то для начала научись это делать, не позоря!

Лаура занесла руку; тяжесть светильника явно была для неё чрезмерной. Ринцо вздохнул.

— Ты сама выбирала его, помнишь, родная?

— Кого? — ещё сильнее озлобилась Лаура.

— Светильник, — решив воспользоваться секундой замешательства, Ринцо шагнул к жене и мягко отобрал изящную вещь в форме паруса. Поставил светильник на низкий столик и, взяв Лауру за оба запястья, осторожно усадил на софу. — Мы тогда ездили в столицу в мой выходной и обошли все лавочки на главной улице. Помнишь, как тебе понравилось?

— Брось заговаривать мне зубы, Ринцо! — воскликнула Лаура, но уже не так уверенно. Она всё ещё тяжело дышала: грудь нервно вздымалась под натянутым жёлтым шёлком. — Я ни за что не соглашусь на это, никогда. Не понимаю, как тебе могло прийти в голову, что я соглашусь!..

— Эта девушка — мне не любовница, — вновь отчеканил Ринцо — так спокойно, как только мог. За стеной раздалось приглушённое пение Челлы: кухарка убедилась, что ураган миновал. — Клянусь, что вчера вечером я впервые в жизни увидел её. Но ей больше некуда идти…

Лаура всплеснула руками, и один из широких рукавов полоснул Ринцо по лицу.

— Леди эи Заэру некуда идти?! Очень смешно, Ринцо. Видишь — я умираю от хохота!.. Если она — в самом деле та, за кого себя выдаёт, то у неё есть семья и толпы слуг в Дорелии!

Ринцо вздохнул. Он и сам до конца не понимал, почему поверил рыжей чужестранке. Возможно, ир Пинто прав, и его рыцарство неуместно. Возможно — она обычная воровка или мошенница…

Но чар Энчио, который много раз ездил в Энтор по дипломатическим делам, легко опознал Синну эи Заэру. Это и стало для Ринцо главным аргументом.

Это — а ещё, пожалуй, её неприязнь к Линтьелю. Но при Лауре лучше даже не думать о подобном, не то что произносить.

— Ей стыдно возвращаться к отцу. Она считает, что подвела его и… опозорена.

— Опозорена? Моим братом? — на этот раз Лаура действительно рассмеялась — истерически заливистым смехом — и откинулась на подушки. — Самая забавная небылица, клянусь Мудрейшей!.. Да он прикоснуться бы побрезговал к девушке, сбежавшей из дома, будь она хоть прекраснее луны!

Ринцо на всякий случай отодвинул лишние подушки на другой край софы. Пение Челлы стало увереннее.

— Не знаю, радость моя. Ты, конечно, лучше знаешь Линтьеля, но сбежать-то она сбежала. Она леди и, вернувшись, очернит имя отца.

— Какая принципиальность, — язвительно выдохнула Лаура. — А явиться в дом к незнакомому женатому эру показалось ей менее постыдным?

— Она явилась к тебе, а не ко мне, — повторил Ринцо. — Как к единственному человеку, которого знает здесь, хотя бы понаслышке. К тебе — и ещё к Совету Правителей. Она хочет помочь в войне против Альсунга… Если Кезорре вступит в неё.