Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Тонкие и острые черты лиц, стройные девичьи тела выше пояса, но ниже — чешуйчатые серебристые хвосты; под водой едва виднелись их гибкие мощные движения. Альен, конечно, читал и слышал уйму всего о морских чаровницах-русалках, но никогда не встречал их. Он был уверен, что они покинули Обетованное очень давно — вместе с драконами, кентаврами… Вместе с первозданной, подлинной магией.

Вместе с тауриллиан.

Русалки смотрели на него — пристально, изучающе. И пели, не раскрывая ртов, на одной, очень низкой ноте. Та самая колдовская мелодия. Колдовством от них пахло не меньше, чем морем. Ноздри Альена подрагивали, когда он вдыхал этот запах; сердце билось где-то в ушах. Он осторожно присел на корточки и протянул руку. Несколько русалок по-кошачьи зашипело, показывая острые белые зубы; краем глаза Альен увидел, как испуганно отшатнулся и сглотнул Ривэн, до этого таращившийся на русалок со смесью ужаса и вожделения.

Бадвагур буркнул что-то по-своему; Альен вроде бы разобрал слово «нечисть». Но руку не убрал.

Они «нечисть» не больше, чем он сам. Уж в этом он был уверен.

Шипение вскоре смолкло, и одна из русалок — возможно, посмелее подруг — подплыла ближе. Так близко, что Альен видел шрам под тонкой бледной губой и напряжённое, мраморно-белое горло. Жилка на шее не билась. Пару мгновений русалка молча смотрела ему в глаза, а потом протянула руку навстречу — тонкое, нереально тонкое запястье с браслетом из ракушек. Перепонки между пальцами пропускали свет.

— Не надо, волшебник, — попятившись, сдавленно попросил Бадвагур.

Альен коснулся её.

Кожа была влажной и ледяной, но совсем не неприятной на ощупь. Альену вдруг вспомнилось, что у Зелёной Шляпы ладони тоже всегда влажные. Интересно, есть этому какое-то объяснение — или он вступает на территорию, где с разумными объяснениями можно попрощаться?…

Русалка приоткрыла рот (между устрашающими зубами мелькнул раздвоенный язык) и произнесла что-то — бесконечные вариации шипящих звуков перемежались с утробными, дрожащими гласными. Так говорит само море. Альен грустно улыбнулся: может быть, он всё ещё слишком земной, чтобы понимать.

— Она приветствует тебя, человек, — серьёзно сказал боуги, присаживаясь рядом. — И обещает направлять корабль вместе с сёстрами. Они доставят тебя к тауриллиан в безопасности. Но плавание будет долгим.

— Я знаю, — кивнул Альен. Он всё не разрывал касания, зачарованно чувствуя, как в тонкие белые пальцы перетекает его живое тепло. — Скажи ей, что я благодарен. Но прошу, чтобы безопасность гарантировали также и моим спутникам. И чтобы высадили нас как можно ближе к пустыне… Там, где владения тауриллиан — за городом мёртвых.

По крайней мере, так сказали ему порождения Хаоса, приняв вид терновых шипов. Если он доверяет боуги и русалкам, почему бы не довериться и им?

— М-мир сошёл с ума, — заикаясь, но уже не от холода, выдохнул Ривэн. Бадвагур промолчал, определённо с ним соглашаясь; он даже трубку убрал. — Сошёл с ума, о боги…

Скучная фраза. И — на все случаи жизни.

— Мир всегда был безумен, к твоему сведению. Как и все миры в Мироздании, — через плечо сообщил Альен и с нажимом покосился на боуги. — Ну же, переводи.

Зелёная Шляпа покорно обратился к русалке с тем же мягким шипением. Её сёстры тем временем разделились — одни кружили поблизости, с опаской поглядывая на человека, другие отплыли к кораблю.

Русалка передвинула руку, теперь стиснув запястье Альена; острые ногти впились в кожу. Он даже не вздрогнул, понимая, что это очередной этап проверки. Она ответила, и на этот раз в шипении нарастало недовольство.

— Она говорит, что твои друзья ей не по нраву, — со смешком перевёл боуги. — Что один из них твердолобый и воняет камнем, а другой — слабый и глупый, как карась на нересте. И что оба они лишены Дара, а это отвратительно. Она называет их калеками, — прижав острые уши, он повернулся к Ривэну и Бадвагуру, застывшим от возмущения. — Я лишь перевожу, господа, не несу никакой ответственности…

Вины, однако, в его тоне не наблюдалось. Альен с трудом подавил улыбку — хорошо, что сейчас темно.

— Скажи, что они не калеки, — попросил он, не к месту думая об обездвиженном, несправедливо оскорблённом Дарете. — Просто они… Другие. И я не поплыву без них.

«Без Бадвагура», — честно исправился он про себя. Сравнение Ривэна с карасём показалось ему удачным; он бы с радостью оставил мальчишку, как отдирают надоевший репей.