Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

— Мы пришли вовсе не мешать тебе, о молчаливая, — сказал кентавр, и Тааль уловила в его лице что-то не виданное прежде — неприязнь вперемешку с восхищением. — Я привёл к тебе гостью и хотел бы представить её.

— Ах, гостью… — женщина всё ещё не спешила оборачиваться — лишь переглянулась с русалкой, которая застенчиво погрузилась в воду по подбородок. Тааль видела всю ту же кучу тряпья и белые босые ноги на влажной гальке, но её беспокойство отчего-то нарастало. — Да, я почувствовала, как кто-то новый пришёл сюда этим утром. Странно, что ты так рад ей, кентавр. Я уже не чую твоей отрешённости… — новый вздох — на этот раз чуть кокетливый. Тааль это почему-то совсем не понравилось. — Жаль. Мне казалось, нас это сближает.

Турий улыбнулся.

— Я и правда рад ей. Мы старые друзья и долго тревожились друг о друге. Но ведь я тебе ничего не говорил…

Русалка захихикала и полностью скрылась под водой, а её подруги, отплыв подальше, затеяли немую игру с ракушками; Тааль и Турий, кажется, потеряли для них интерес. Под водой мельтешила серебристая чешуя их хвостов — так отчётливо, что прозрачность озера казалась нереальной. Женщина-тауриллиан какое-то время наблюдала за русалками.

— Не говорил… И за что вас, кентавров, зовут мудрецами? Слова значат так мало — ещё меньше, пожалуй, чем дела. А если выразиться иначе — смысла в них меньше, чем в жизни самой по себе… Твоё счастье кричит оглушительно громко, Турий-Тунт. По-моему, простой встрече с другом так не радуются.

Турий сильно смутился и, выпустив руку Тааль, стал смотреть вдаль — на чёрных лебедей. Тааль прикусила губу: неужели нельзя было не лезть вот так бестактно в чужие мысли?… Конечно, она тауриллиан, но всё-таки…

— Значит, ты и есть та самая майтэ, о которой у нас было столько разговоров? Сен-Ти-Йи, помнится, когда-то переманивала через барьер грифов и скорпионов — накладывала на них чары специально ради того, чтобы они нашли тебя, когда придёт время…

— Сен-Ти-Йи? — переспросила Тааль. Она определённо впервые слышала это имя. — Я…

— Судя по тени, которую я вижу на земле, ты уже не совсем майтэ, — продолжала женщина, притянув к себе босые ноги. Из-под черноты на миг мелькнули её ладони — белые до зеленоватости, как у покойницы, зато немыслимо красивых очертаний. — Но судя по тому, что творится у тебя в голове — майтэ целиком и полностью, увы. Ох уж эта ваша сладенькая доброта и любовь к жизни, от которых меня мутит…

Тауриллиан поднялась одним тягучим движением, макушкой в капюшоне задев ветви ивы. Тааль различила теперь, что она молода на вид, хрупка и невелика ростом — но это совершенно ничего не значило. Облик женщины в чёрном почему-то укреплял уверенность в том, что она меняет маски так же запросто, как те русалки перебрасываются ракушками, а лебеди заботливо кормят друг друга кусочками камыша.

— Зачем ты пришла сюда, Тааль-Шийи? Попасть в Эанвалле, не так ли?… Вот же он, за твоей спиной, и двери туда всем открыты. Есть даже якобы друг, готовый тебя проводить. Всё это — не повод нарушать моё уединение, в котором куда больше толку, чем во всех твоих потугах… — её размеренный голос по-прежнему звучал потусторонне и мрачно. Тааль всё больше становилось не по себе. Она не ждала такого приёма — наверное, самонадеянно…

— Почему? — всё-таки спросила она. — Почему в нём больше толку? Я пролете… прошла долгий путь, и…

Тауриллиан вздохнула с досадой — так, будто ей надоело слушать это жалкое лепетание.

— И… — зло пропищала она, передразнивая. — Вот именно, всё кончается на «и…», если нечего добавить. И был в этом пути хоть какой-то смысл? Я даже не о твоей личной или чьей-то ещё пользе, а о Смысле как таковом?… Ты вот можешь это сказать? Нет. И никто не может.

— Почему? — эти подкалывания возмутили Тааль, и она готова была даже поспорить. «Ничего не бойся», — мягко шепнул голос Фиенни у неё в голове, и потом то же самое прожурчал Эоле. Вот если она будет бояться, в её путешествии действительно не окажется «Смысла как такового».

— Потому что во всём Мироздании действительно важно только одно, — тауриллиан неспешно откинула капюшон и сбросила чёрную накидку — словно ворона, оставшаяся без перьев. С аккуратного девичьего затылка по спине и шее спускалась длинная чёрная коса.

— Что? — спросила Тааль. Несмотря на предупреждающие тычки Турия, ей очень хотелось, чтобы тауриллиан обернулась.

И она обернулась.

Тааль заглянула ей в глаза — чёрные, как бездна, огромные и древние, как само Обетованное. Источник жуткой силы, бившей от тауриллиан, находился именно в них; и Тааль втянуло в эти зрачки, в обманчиво-невинные ресницы, в скорбную складку под бескровными губами…