Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

— Альен? — Ривэн подкрался и в кои-то веки позволил себе тронуть его за плечо. — Милорд?… С Вами всё в порядке?

Снова милорд, снова «с Вами»… Погрузившись в странное волнение, Альен сумел только сбросить ладонь Ривэна и промычать что-то невнятное. Напряжение не отпускало, он по-прежнему слышал этот зов.

Через пару мгновений удар повторился, и теперь сердце Альена сбилось с ритма — заколотилось, затянуло надсадной болью, как от перебора с вином или снадобьями…

Что-то огненное, манящее, важное звало его, тянуло к себе — оттуда, с западных берегов, куда вечно рвался Фиенни. Море, серп месяца, мешки с вещами, чумазые скулы Ривэна — всё поплыло перед ним, смешалось в бессвязную кучу. Там, далеко, были белые врата, за которыми гудело пламя древнее всех живущих, древнее фундамента Кинбралана, древнее Долины Отражений, драконов и тауриллиан. Силу и свободу обещал его жар — страшную, нечеловеческую свободу от смерти. Не истина была в нём, но много истин, и вечная игра ими, и вечный перебор карт. Жар предлагал смену масок, и каждая маска легко приживалась, врастая в лицо, а потом так же легко давала себя отбросить. Жар предлагал подчинение или борьбу, предлагал необъятный выбор из тысяч возможностей — игру без правил. Пламя готовилось выбраться из-за белых врат, оно почти лизнуло щёку Альена, он почти протянул к нему руки…

Хаос в его груди бесновался, почуяв наконец свой источник. Порождения открытой им «прорехи» — те, кого Бадвагур называл Саагхеш, — во всём Обетованном замерли, ожидая приказа хозяина.

Альену хотелось смеяться и плакать одновременно. Разрыв в ткани Обетованного до дикости логично совместился с разрывом в нём самом — и всё вдруг стало ясно, всё так, как должно быть. И бедный агх, выходит, погиб не зря; и не зря он так долго мыкался, и так долго страдал о море, и вся эта безумная, бессмысленная круговерть смертей и рождений, и хрустальные звуки лиры под пальцами менестреля, и обжигающе-морозный воздух в ельнике у этого замка (будь Кинбралан проклят вовеки веков), и Фиенни — учитель, зачем ты оставил меня? зачем мы столько лгали друг другу? — и чужие мысли выдаваемые за собственные и вечная игра королей конопушками армий на карте и строкистрокистроки, чёрные строки на белых листах когда терпеть невмоготу о забери меня отсюда, забери наконец или дай добраться до правды…

— Я чувствую его, — поражённо выдохнул Альен, собирая себя по кускам и выдирая из пламени за вратами. Ещё не время опускаться в него. И ведь именно он должен не пустить это пламя сюда — он, больше всех его жаждущий! Подумать только, как же всё это нелепо… — Представляешь? Я его чувствую.

— Ну ещё бы, — сипло и мрачно отозвался Ривэн откуда-то сверху; Альен понял, что от боли в сердце успел свалиться на колени. — Я его даже вижу.

— Что… Я о разрыве, — он зажмурился, справляясь с головокружением. — О разрыве, ведущем в Хаос. Он действительно там, куда мы направляемся, Сен-Ти-Йи не блефует. Я действительно могу его закрыть! Мы нашли его, понимаешь?

Вместо того, чтобы выказать должное восхищение, Ривэн ткнул подрагивающим пальцем в сторону моря. Вот дурачина — ведь Альен только что сообщил, что у его ненаглядной Дорелии есть шанс спастись!..

— А я вот об этом. Старая ведьма хочет затащить нас туда? Серьёзно? Нет, просто скажи мне, она не шутит?…

Альен мутным взглядом проследил за его рукой, медленно поднялся. Волны теперь утробно рокотали и, нарастив новые гребни, жадно заливали берег, чуть не докатываясь до его сандалий. А за ними в клочьях пены и потёках тёмной воды из глубин поднялась громадная, по-трупному серо-зелёная туша со склизкими щупальцами. С одной стороны щупальца покрывали присоски, с другой — сотни чёрных провалов-глаз, время от времени не в такт мигающих.

Старый знакомый, Дии-Ше. Сен-Ти-Йи вызвала его ещё раз — решила продемонстрировать свою власть над тёмными существами из океана?…

От чудища несло древним колдовством, да и просто — гнилью. Именно эти щупальца не так уж давно громили палубу корабля из серебристого дерева, одновременно руша планы Зелёной Шляпы.

Однако теперь тварь определённо не была настроена на битву. Она замерла неподалёку от берега — там, где было достаточно глубоко, — и бугрилась под звёздами, точно небольшая гора. Затаилась. Ждала. Альен с неуместным смешком подумал, что будет, если здесь проведёт свою лодочку какой-нибудь припозднившийся рыбак… К счастью, дисциплинированные миншийцы обычно не плавают по ночам, и вся Гюлея уже мирно сопит, помолившись Прародителю.