Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

…Альен осторожно, но настойчиво подтолкнул Тааль в спину; она сама не поняла, как оказалась в центре пентаграммы, а потом обернулась, глубоко и часто дыша. Мысли у неё путались, а руки, кажется, дрожали — впрочем, неважно… Альен стоял за её спиной, в центре сектора, отведённого для Повелителя Хаоса, и тщательно вычерченные знаки вихрились огнём у его ног. Воздев руку, он просыпал вокруг себя горсть чего-то блестящего; Тааль узнала драконью чешую и почему-то догадалась, что это — дар Андаивиль. Драконица не смогла бы отказать Альену, тем более не зная, зачем ему это…

Точно так же, как не могла она сама.

Вокруг них полыхало колдовство — потоки Силы пронизывали огромную залу, сгущали воздух возле Тааль, проникали ей в горло и грудь. Магия металась меж зеркалами, поднималась от чертежей, покрывавших пол. Всё это сделал Альен… Его черты заострились, синева глаз стала ещё ярче и пронзительней; он побледнел и будто светился изнутри, накаляясь Силой. Зеркало на его поясе сияло алым, как Звезда Дракона.

Он был ужасен и нечеловечески красив — не той красотой, что прежде, а иной, уже не принадлежащей Обетованному. Но он всё ещё был Альеном, её Альеном; и Тааль сглатывала слёзы, тщетно пытаясь достучаться до него. Его мысли были скрыты от неё пламенем Хаоса, чистым огнём, игрой-разрушением без концов и начал. То была абсолютная, совершенная свобода. Он впустил её в себя — и навсегда пропал для Тааль: смотрел на неё, явно не узнавая.

Он видел тысячи сот-миров, которые рождались и умирали, гасли и вспыхивали, сливались и поглощали друг друга. Бездна, и две вечные Цитадели, и зеркальный Центр Мироздания, который в мыслях его накладывался на Долину Отражений, как замок накладывается на собственную схему-чертёж.

Он был свободен.

Он был Повелителем Хаоса — и всё Обетованное скрученным жгутом, смятым шариком пергамента в чернилах лежало на его ладони. Там же, где лежала душа Тааль.

— Я не хочу, — прошептала она сквозь слёзы; она тянулась к нему, но вихри магии не пускали, пестря в глазах разноцветными всполохами. Всё в ней противилось тому, чему предстояло свершиться, и всё отчаянно этого желало. — Я не хочу, Альен. Мы не должны.

Лопатки ныли, будто готовясь выпустить новые крылья. Ныло всё в ней, каждая косточка, каждая мысль корчилась от боли; и неужели эта боль, это пламя — и есть свобода, магия, любовь?…

Полёт, которому не суждено закончиться. Высота, разрывающая в клочки. Долететь до солнца, чтобы сгореть. Чистота создана, чтобы проиграть… — говорили бессмертные.

Так ли?…

— Не хочешь? — спокойно повторил Альен — и шагнул к ней. Он легко мог преодолеть любой барьер внутри сокрывшего их огненного кокона; только Тааль не могла пошевелиться без его дозволения. — Неужели?

Он осторожно дотронулся до волос Тааль, потом вдруг запрокинул ей голову и поцеловал — почти грубо. Она изошла дрожью, но вырвалась: поцелуй жёг, как укус. Он был не здесь и думал не о ней.

— Так не хочешь?…

Тааль покачала головой: лгать нет смысла. Даже его лицо — лицо бессмертного, проклятого бога — теперь расплывалось перед ней из-за слёз. Она хочет. Повелитель Хаоса знает, и Узы Альвеох, осиной царицы, тоже знают, что она хочет. Что бы она ни говорила сейчас, этого довольно.

— Альен, прошу тебя… Пожалуйста…

Альен вновь отошёл. За его спиной распахнулись огненные врата — точно крылья гигантской солнечной птицы; всполохи пламени отражались в десятках зеркал, которые он расставил вдоль начерченных на полу узоров. На Тааль дохнуло жаром.

— Дай мне руку, Тааль-Шийи. Просто дай руку. Не бойся.

Значит, всё-таки?…

Тааль улыбнулась: ей вдруг стало легко. Она поступит именно так, как, сами того не понимая, посоветовали ей боуги под Холмом. Она сделает то, что должна была сделать всё это время. Как больно, и сладко, и странно от этого выбора, от этой петли в высоте!..

Если нет сил отказаться, у неё единственный путь. Повелитель Хаоса не должен заключить Узы с Защитником — и этого не произойдёт. Обетованное будет спасено, а судьба его — вверена Повелителю. Но разрыв закроется навсегда, и даже он не сможет этому помешать.

— Я не боюсь, — выдохнула Тааль, рукой скользнув за пазуху. Человечьи пальцы уже привычно сжались на рукояти с дубовыми листьями, зацепили широкое лезвие… Спасибо за подсказку, Дана. Спасибо за испытания, духи. Вы были мудры. — Совсем не боюсь. Прости.

Ликующая, какая-то детская улыбка осветила лицо Альена — но сразу погасла, когда он увидел нож.