Гэв Торп - Время Легенд - История Раскола

— Послушайтесь нашего предупреждения, вернитесь! — трезвонило скопление, но Аэнарион подгонял Индраугнира, и они вдвоем ворвались в звездное небо, в то время как огненные птицы превратились в дым позади них.

Рассвет вступил в полную силу, солнце прогнало зимний холод, посылая золотые лучи на землю эльфов. Аэнарион смотрел на восток, и на мгновение его сердце дрогнуло от красоты восхода солнца. Но радость не задержалась, поскольку он знал, что такие зрелища исчезнут навсегда, так как демоны избавятся от них. В солнечном свете, отраженном от его доспехов, Аэнарион мог видеть податливые фигуры, танцующие в ярком свете. Иллюзорные, как отдаленные отблески, они колебались и вращались вокруг короля и его дракона, мерцая в рассветном тумане.

— Прочь! — крикнул он.

Его приказ встретил веселый смех, который проникал в его разум подобно нежному водопаду.

— Так резко, так строго! — хихикал демонический свет. — Почему так мрачно, король эльфов? Для того, кто стремится закончить все войны, у тебя мрачное настроение. Усиль свои благородные поиски и радуйся удовольствию, которое придет от крушения твоих противников.

— Поберегите свою хитрость для того, который не глух и слеп к вашему очарованию, — отвечал Аэнарион. — Ваш род падет вместе с другими.

— И когда вы свалите нас и насладитесь своими победами, вы навсегда станете нашими, — пели солнечные голоса. — Радость убийства — все еще радость, и на этом вы будете пойманы в ловушку, ваша жизнь не более чем один момент восторженной резни, следующий за другим.

— Никогда! — крикнул Аэнарион. — Во мне не осталось никакой радости; ни в голове, ни в сердце, ни в любой другой части. Я не одобряю и не получаю удовольствия от этого, как пасечник выгоняет ос из ульев или скопление деревьев избавляется от клещей в защищаемой им коре. Ваше убийство — нежелательное зло, которое я перенесу, и это не сделает меня счастливым.

— Послушайтесь нашего предупреждения, вернитесь! — трезвонили демоны солнца, но Аэнарион подгонял Индраугнира, и эти двое сделали вираж к теням гор, чтобы оставить позади свет солнца.

В сумраке жидкий смог задушил Короля-Феникса, его кудри свисали на шкуру Индраугнира, прикасаясь к лицу Аэнариона как влажные, скользкие пальцы. Зловоние вечного разложения, гиблой трясины и гниющего болота обожгло горло и глаза Аэнариона. Через едкие слезы надтреснутым голосом он выкрикнул:

— Прочь! — крикнул он.

Печальные голоса поглотили его слова, проникая в его уши, как сырая грязь, просачиваясь и проскальзывая через его разум самым отвратительным способом.

— Когда все умрут, кого ты будешь убивать? — спрашивали они. — Когда трупы подобны горным цепям и зловонная кровь заполнит океаны, что тогда? Думаешь, что уничтожишь саму Смерть? Думаешь, ты вечен, чтобы никогда не будешь тронут мухами и червями? Ты корм, плоть, и кости, и кровь, и кожа, и ничего больше. Когда демонов не станет, ты поднимешь это оружие против болезни и сразишь старость и частично голод? Ничто не вечно, спаси нас, поскольку во всей жизни есть смерть.

— Все вещи следуют по своему естественному курсу, и я больше не буду бороться с природой, пытаясь проникнуть в небо, — рычал Аэнарион. — Но ваш род самовольно распространял чуму и голод по неестественной причине, и вы также должны чувствовать боль разрушения. Вы не Смерть, не ее прислужники; просто носители вассала гнили и разложения. Смерть приходит ко всем смертным, и с Убийцей богов в моей руке она придет также к бессмертным.

— Послушайтесь нашего предупреждения, вернитесь! — бормотал вредный туман, но Аэнарион подгонял Индраугнира выше и выше, пока они не пронзили высокое облако и полетели по звездному небу.

При следующем рассвете багровое небо было заполнено дождем, так что казалось, что сам воздух кричал кровью. Каждая капля, падающая на шкуру дракона и сочленение доспехов, звенела, как лезвие о лезвие. Каждая скользящая капелька визжала, как порванный металл или разрезанное горло. Поскольку душ превратился в ливень, Аэнарион и Индраугнир были окружены шумом сражения, аритмичного лязгания и стенающего нахлеста слов, которые ревели столь отчаянно, что Аэнарион боялся за свой слух.

— Прочь! — крикнул он.

— Глупые смертные! — взамен взревел голос. — Думаете, что вы обратите войну против ее создателей? Мы будем питаться каждым ударом, который попадет в цель, каждой пролитой каплей крови, каждой сломанной костью и каждым отрубленным черепом. Мы родились в битве, и для битвы мы существуем. Звон вашего меча будет нам трубой, и неисчислимыми толпами мы будем бороться с вами. За каждого из нас, кто падет от вас, должен родиться другой, в бесконечной войне, сражении без остановки до конца мира и внешней вселенной.