Мари Ардмир - Простушка и пастух

– Я мщу за вас, – нашелся он с ответом и кашлянул, отведя свой взор.

– Посредством рун или кулаков? – прищурилась я. – Знаете, не уверена, что последние заставят его приходить на лекции и корректно себя вести.

– Сейчас проверим. – Лорд посмотрел через плечо и благодушно вопросил: – Рейван, скажите, ошибаюсь ли я, что в счет моего молчания вы с этого дня будете подготовленным приходить на лекции по рунам, сдадите все зачеты и более не посмеете явиться в аудиторию после профессора Тольи?

Ответа не последовало. Легас нахмурился, я запаниковала.

– Вы его убили? Подвиньтесь, дайте войти. – Я ухватилась за мага в попытке его отодвинуть.

– Не должен был. – Плетельщик не отошел, да еще руками меня обхватил, не позволяя протиснуться мимо. – Просто накатило. Я, возможно, перестарался, но это не проблема. Я его из мертвых подниму.

Это была ужасная идея, но одно лишь ее упоминание вернуло к жизни студа.

– Обещаю, – прохрипели неожиданно в комнате. И мы замерли в странных объятиях противоборства. Глаза в глаза, нос к носу.

– Видишь, он жив.

– Скорее слышу, чем вижу, – возмутилась я.

– Поверь, этого более чем достаточно, – ответил лорд и оторвал меня от пола. – Мы пойдем.

Вид избитых орков, проломленных дверей в остальных номерах, перепуганной мадам и разгромленной приемной запечатлелся в моей памяти навсегда, но еще крепче в ней увяз образ смущенного плетельщика, который не смог объяснить, зачем он на меня одностороннюю иллюзию нацепил. Я задала вопрос, когда мы вышли из обители жриц, но не услышала ответа, даже поднявшись на верхний рынок гномов. Багряные сумерки давно переросли в темную ночь со звенящими в вышине звездами, ветер подул сильнее, в разы крепче стал мороз. И, наверное, поэтому, а не из-за пережитого страха следующий вопрос я простучала зубами.

– Ладно, допустим, вы не хотите говорить «зачем». Тогда скажите хотя бы, как давно я хожу подле вас в чем мать родила.

– Ты всегда одета, – скупо ответил Легас.

– Да не скажите…

– Всегда. И большую часть времени тебя скрывал плащ.

– С меня его сорвали, – призналась плаксиво.

– Знаю, – ответил маг, обнимая меня за плечи. – Я виноват…

Как я уже уяснила – виноватый плетельщик хуже влюбленного в десятки раз.

Я отказалась от поездки в палату – он на дом прислал мне лекаря. Я отказалась от сладостей – он прислал кондитера. Я попросила его исчезнуть с глаз моих – явилась Иви с двумя сотнями сожалений и таким же количеством пожеланий не бросать хозяина. Все попытки вразумить призрачную нермомотательницу разбивались о твердое: «Если бы он не думал о вас как о возлюбленной, он бы не прислал меня, своего врача, шефа-кондитера, и полувампиру в салон не отправил бы заказ на весь ваш гардероб!»

– Что?!

– А что? – Иви всплеснула руками. Она уже сменила мне постель, взбила подушки, дождалась меня из ванной и, подав полотенце, смотрела преданным взглядом. – Вы отказываетесь ходить с ним на балы?

– Не отказываюсь, но…

– А раз так, то вам точно нужно все сменить. В весенний сезон будет порядка сорока званых ужинов и столько же балов. А еще пикники, выезды на речку, дипломатические встречи и дни имени, на которых должны присутствовать все члены королевской семьи.

– Мы договаривались лишь об одном совместном выходе в свет. На день Весеннего Благоденствия, чтобы я не надевала лавандовый маяк и не… – призналась я и осеклась. Мне это послышалось, верно? – Какой семьи?

– Что? – спросила Иви.

– Ты сказала – все члены семьи. И я не услышала – какой семьи. Будь другом, повтори.

– Семьи милорда, – широко улыбнулась она, подала мне ночную рубашку и исчезла. – Доброй ночи, Вирджиния.

В обычные совпадения я отныне не верила. Поэтому воспользовалась своей читательской карточкой и через библиотеку академии направила запрос в столичный архив. Спустя неполных пятнадцать минут в моем распоряжении было три тома с перечнем всех членов королевской семьи за последние восемь сотен лет правления листов.

Листьями обозначались наследники, они даже нумерацию несли согласно престолонаследию. Правит первый, в его сыновьях есть второй и третий; четвертый, пятый и шестой – двоюродные кузены со стороны отца; седьмой, восьмой – троюродные братья-близнецы; девятый, десятый – еще более дальние, но не менее ценные. Чуть более ста лет назад в одну из вспышек пагубной сепеи королевская семья тоже понесла потери, и на престол взошел тридцатый лист, тогда еще мальчишка. Несмотря на возраст, правил он легко и очень осторожно. Говорят, до сих пор жив, ищет лекарство от сепеи, издали наблюдает за тем, как пра-правнук налаживает дворцовый быт.