Денис Чекалов - Дарующая жизнь

Я поднялся на ноги.

Парнишка оставался сидеть.

– Боже, – шептал он. – Боже, смилуйся над моей душой. Сейчас они убьют нас – убьют нас всех.

– Кентавры накладывают на свои крепости могущественные благословения, – продолжал старик. – Вот почему мы до сих пор не могли найти тебя, Азраэль. Но это и не имело для нас значения. Мы понимали, что крепость – это единственное место, где ты мог спрятаться. Оставалось только дождаться, пока ты выйдешь оттуда.

Старый приор склонил голову, взирая на своего бывшего ученика.

– Азраэль. Не надо так печалиться. Ты знаешь – произойдет то, что должно произойти. Тайна Созидателей Храмов не должна покинуть этого круга. Каждый из нас с готовностью отдал бы за это жизнь. В том числе и ты. Просто сейчас ты напуган. Не бойся и выполни свое предназначение.

– Вы собираетесь убить трех невинных людей и называете это предназначением? – спросил я.

Старец взглянул на меня в бесконечном удивлении. Вместо него ответил его помощник, которого мы видели в здании магистрата.

– Не надо громких слов, эльф, – произнес он.

Голос его звучал твердо и уверенно, но вместе с тем примирительно.

– Нам известно, что ваш народ ценит во всем практичность. Подумайте сами. Строительство Храма – долгий, тяжелый труд. Он очень опасен. Строители часто получают травмы или даже гибнут. При создании Янтарного храма фей погибло шестнадцать каменщиков, но это никого не остановило, ни у кого не вызвало возмущения. У них просто рискованная работа, сказали все.

Он выбросил вперед руки.

– Мы спасаем жизни, эльф. Сочтите, сколько людей умерли бы ради строительства храмов, которые мы создали с помощью нашей магии. И это только строители. А каменотесы? Шахтеры? Все это опасные профессии, и смертность там достаточно высока. Спросите себя, можно ли пожертвовать их жизнями – сотнями жизней! – ради трех ваших. Не будьте эгоистичным, эльф.

Я улыбнулся.

– Что ценнее – три жизни или три сотни? – спросил я. – Сложный вопрос. Но если речь идет о тебе самом, вся сложность куда-то улетучивается.

– Достаточно, – приказал приор.

В голосе его слышались строгость и гнев.

– К чему эти словесные увертки?

Могло показаться, что он обращается ко мне, но нет, эти слова были направлены его помощнику.

– Жизнь, сотня, тысяча – какое это имеет значение? – спросил старец. – Все это приходит и уходит, не оставляя следа. Все это тлен. Главное в нашей жизни – то, что остается в ней навсегда, передается от отца к сыну – это храмы.

Он посмотрел на меня.

– Вы думаете, люди приходят в церковь, чтобы помолиться богам? Странным, непонятным существам? Которых они никогда не видели? Которые никогда не откликнутся на жалкие молитвы? О нет. Человек глуп, но не настолько. Он приходит в собор ради самого собора. Ради высоких стен. Ради золотого шпиля с сакральным знаком на вершине. Ради икон, ради статуй – вот для чего живут люди, вот во что они верят.

Старец взмахнул рукой.

– Погибнуть во имя Храма – величайшая честь, о которой только может мечтать обычный человек. И сегодня эта честь будет оказана вам.

– Вы убьете нас? – спросил я. – Сами? Не чужими руками, без наемников, без драконов?

Лицо приора на мгновение исказилось. Я понял, что такая перспектива тоже не очень его радует.

Он привык создавать, а не разрушать. Но это ничего не меняло.

– Мы возведем скалу, – вымолвил он. – В два раза больше, чем тот валун, на котором вы стоите сейчас. Вы окажетесь внутри. Останетесь ли вы после этого живы или умрете – решать не нам.

Он поднял глаза.

– Начнем же, братья мои.

Багряные лучи заката ползли по бескрайнему болоту.

Волшебники начали петь – так же, как пели они тогда, возле священного озера. Азраэль сжался на краю скалы и тихо молился.

Я вынул из рукава круглый, светящийся амулет и протянул его к солнцу.

Оберег вспыхнул. Он сплющился и распластался в стороны тремя изломанными лучами. Я вернул его обратно в карман.

Там, где только что стояли волшебники, теперь возвышались храмы. Маленькие, в рост человека, удивительно странные и прекрасные.

– Их последнее творение, Френки, – произнес я. – Они сами.

Заходящее солнце окрашивало стены церквей в нежные цвета крови.

– Аббат сказал, что состояние Азраэля крайне тяжелое, – заметил я. – Но он уверен, монахи смогут ему помочь. Главное, пусть он теперь создает то, что ему нравится.

– Детские игрушки?

Франсуаз улыбнулась, усаживаясь на краешек скалы.