Денис Чекалов - Дарующая жизнь

Так тихо, что я слышал, как бьется сердце у Франсуаз.

Я возблагодарил судьбу за то, что не остался ночевать там, внутри.

Надо было подойти ближе.

Один шаг.

Второй.

Новый крик, в сто раз страшнее предыдущего, вспорол тишину, заставил меня замереть на месте. Шум бегущих шагов вдруг послышался повсюду среди палаток. Люди вопили, плакали и молились на десятке известных мне языков.

В лагере по-прежнему оставалось темно.

Крик перешел в затяжной стон, столь чудовищный, что ужасней его могла быть лишь сама темнота. Казалось, это воет душа умирающего, последней хваткой цепляясь за почти мертвое уже тело.

Громко мычали и выли ездовые тарантулы.

Глаза Франсуаз вспыхнули ярким огнем. Девушка выбросила руку вперед, и из ее пальца вырвался сноп пламени. Он обрушился на ближайший из факелов и зажег его.

Свет озарил перепуганные лица. Люди замерли, словно застали их не в минуту опасности, когда все равны и смерд чета королю, а за чем-то порочным и богохульным.

Я воздел руки к небу – и там, высоко над нами, засияла яркая звезда, заливая все ровным, голубоватым светом.

Я не делал этого раньше, потому что не знал, не станет ли от этого хуже. Франсуаз, как обычно, решила все за меня.

Крик стих.

Девушка решительно направилась вперед, раскидывая тюки и сложенную на ночь упряжь, что попадались ей на пути. Те разлетались, словно ничего не весили. Ни один человек не осмелился заступить дорогу демонессе.

Франсуаз остановилась в центре лагеря.

Люди прятались от яркого света, словно были та не существа из плоти и крови, а упыри, в чьих жилах течет лишь полузастывший гной. Ни одного голоса не было слышно, ни одного стона.

– Что здесь происходит? – требовательным тоном спросила девушка.

Я подошел к ней сзади.

На пыльной земле я мог разглядеть следы ног – бегущих ног. Мчаться так быстро может заставить лишь дыхание смерти. А еще я увидел кровь. Много крови.

Навстречу нам вышел караванщик. На нем неряшливо была нацеплена ночная рубашка. Она свисала почти до самых ног.

– Что случилось, друзья мои? – спросил он.

Если он и хотел сыграть роль человека, который только что проснулся, то его голос не стал в этом участвовать. Губы его дрожали, как больной желтой лихорадкой.

Он оборотился к своим товарищам.

Ночная рубашка, наброшенная в спешке и едва застегнутая, на мгновение распахнулась. Под нею купец был полностью одет.

На поясе его висел кривой нож.

Он поднял глаза.

– В небе зажглась звезда… О чудо! Слава Небесным Богам.

Франсуаз смерила его взглядом. Так мясник глядит на тушу, прикидывая, сколько бифштексов из нее выйдет.

– Что здесь происходит? – повторила она.

Нижняя губа караванщика подвернулась, словно блинчик, готовый опуститься в сметану. Купец едва не заплакал. Он постарался улыбнуться как можно шире и отвечал:

– Не знаю, сударыня. Нас разбудил яркий свет, полившийся с неба.

Он оглядел собравшихся в тщетной надежде, что кто-то поддержит его историю. Все молчали. Франсуаз изогнула кончик чувственных губ.

– Вижу, с небес лился не только свет, – сказала она, ткнув кончиком меча в лужи крови, медленно растекающиеся и уходящие в пыль.

– А, – пробормотал караванщик, и было видно – он еще не знает, что именно нам солгать. – Это один из тарантулов. Поранился, бедняга, когда снимали с него сбрую.

Купец нервно хохотнул.

– Придется теперь не нагружать его сильно.

– Конечно, – ответил я. – Тарантул. Ведь всем известно, что кровь у них зеленого цвета. А эта, что разлита под вашими ногами, – красная. Человеческая.

Я положил руку на плечо девушки.

– Пошли. Им не нужна наша помощь.

– Помощь? – караванщик дрожал всем телом. – Какая помощь, милостивый господин? Волей Небесных Богов, мы проводим ночь в этой благословенной земле…

Франсуаз сделала два шага вперед.

На ее пути стоял человек. Девушка ударила его в челюсть, и он полетел в сторону, опрокидывая бочки с вином.

Прежде, чем кто-нибудь успел возразить или что-нибудь сделать, она оказалась возле палатки. Клинок дайкатаны сверкнул в лучах высокой звезды.

Распоротое полотно разошлось в стороны. Мы увидели, что лежало внутри.

Ни сворк, ни вивверна, ни воющий бегемот не могли сотворить такое с человеком. Он был распотрошен, разрезан на кровавые полоски. Череп его превратился в окровавленные крошки костей.

– Волей Небесных Богов, – процедила девушка. – В благословенной земле.