Денис Чекалов - Дарующая жизнь

Нандо был одет в длинный красный халат, расписанный золотыми перьями. То ли они должны были изображать павлинов, то ли то, что остается от ощипанных павлинов – я не смог бы сказать наверняка, поскольку одежда Нандо была распахнута на груди, и широкий пояс на талии не мешал халату раскрываться еще больше с каждым движением хозяина.

На ногах Гамбела носил легкие тонкие штаны, светло-салатового цвета – оттенок, совершенно не подходивший к его халату – и туфли без задников, открывающие голые пятки.

Мне не пришлось задавать себе вопрос, отчего виконт Шлездернский так невзлюбил этого жизнерадостного простака. Я сам не захотел бы видеть его в одной с собой комнате, а тем более – в числе приглашенных ко мне гостей.

Широкая грудь, с крепко накаченными мускулами совершенно не вязалась со всем остальным обликом этого человека. Я не сомневался, что руки под материей халата у него такие же сильные и упругие, как резина.

– Свиток, – произнес я, обращаясь к Франсуаз. – Малышка, покажи ему свиток.

Девушка твердо запомнила, что ей необходимо подыгрывать мне. Она выполнила бы мой приказ с той восхищенной радостью, с какой фанатка отдается поп-звезде. Но свиток находился у меня за поясом, и я как раз держал на нем руку.

Франсуаз непонимающе взглянула на меня. Мое лицо исказилось, и я, без замаха, отвесил девушке крепкую пощечину.

Я не стал бить Франсуаз по-настоящему, но со стороны это должно было выглядеть эффектно.

– Глупая стерва, – крикнул я, – я сказал – дай свиток!

Нандо Гамбела отшатнулся. Простодушное лицо негра отразило удивление и огорчение; он не мог взять в толк, зачем ссориться, если клевый вечер и играет прикольная музыка.

Нандо поспешно запахнул на себе халат, словно вдруг почувствовал себя голым.

Я врезал Франсуаз еще. На сей раз это оказалась не пощечина, а удар открытой ладонью по губам. Девушка отшатнулась, и вода чуть не выплеснулась из чаши в ее руках.

– Тупая потаскушка, – воскликнул я, – где он?

Нандо Гамбела неуверенно прокашлялся. Широкоплечий слуга, открывший нам дверь, стоял поодаль, но даже его присутствие не помогло вселить храбрость в добродушного негра.

Он робко дотронулся до моего плеча. Прежде чем обернуться, я ударил Франсуаз в живот, и девушка, согнувшись, громко закашлялась.

– Я должен попросить у вас прощения, – произнес я, с хрустом распрямляя пальцы.

Что бы ни хотел сообщить мне негр, лед в моем взгляде отбил у него это желание.

– Эта шлюшка умеет только раздвигать ноги. И то невпопад.

Нандо Гамбела прокашлялся еще раз. Одну руку он держал возле своего лица – то ли готовясь получить от меня в зубы, то ли желая помешать вырваться изо рта неосторожным словам. Другой же ладонью он осторожно потыкал в край свитка, заткнутого у меня за пояс.

Я проследил за направлением его взгляда.

– А, вот он, – сказал я. – А ты, дура, должна была напомнить. Зачем я тебе плачу? Чтобы ты спала с каждым конюхом? Девки…

Это слово было обращено к Нандо Гамбеле, и простодушный негр почел за благо закивать, соглашаясь со мной, что все женщины умеют лишь доставлять неприятности.

Я никогда не находил в себе желания выглядеть компанейским парнем, но еще ни разу не чувствовал, чтобы моего ухода ждали с таким нетерпением, как сейчас.

Вся прелесть состояла в том, что уходить-то я как раз и не собирался.

Нандо не осмелился пожать мне руки и проводить к выходу. Вести светскую беседу бедняга не умел, а желание потрепаться за жизнь я уже успел у него отбить.

Простодушный негр не нашел иного способа скрыться, как развернуть свиток и погрузиться в его чтение. Могло показаться, что Нандо почти не умеет читать и теперь вынужден складывать слова из букв.

Чем дальше это заходило, тем больше мне это нравилось.

Несмотря на добродушно-глуповатый вид, владелец особняка явно был не робкого десятка. Широкоплечий слуга, что в данный момент соревновался в молчаливости и неподвижности с мраморными колоннами, мог бы поддержать хозяина в случае расхождения во взглядах.

Но никто из них не осмелился ничего сказать.

Франсуаз умеет притвориться кем угодно, если это необходимо. Но я не стал предупреждать ее о роли, которую ей предстоит сыграть, и она оказалась на пороге Шести Пилонов в доспехе из драконьей кожи, с мечом за спиной и выражением лица, которое бывает у готовой выстрелить пушки.

Несколько ударов, которые я сделал вид, что отвесил воительнице, произвели на Нандо много большее впечатление, чем сотня настоящих, адресованных лично ему.