Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

Но Веры нигде не было видно.

«И очень хорошо, что она не встретила меня на пороге, – спохватился Зацепин. – Я бы напугал ее неотразимым шармом грозы ринга! Она бы, конечно, не узнала меня. Нет, этот антураж оставим для вразумления противника, а к встрече с Верой быстренько подберем что-нибудь менее сногсшибательное».

Зацепин подошел к воде, чтобы, глядясь в плоский океан, как в зеркало, сочинить себе «фотографию». И с удивлением обнаружил, что отражение его – это не боксер с «башней» танка. На него из океана смотрел он сам, Зацепин, только помолодевший на десятилетия, в лучшей своей поре. Он был таким – улыбчивым, белозубым, с крепкой шеей и мощными плечами самбиста, – пока болезнь, расползшаяся из мозга, не сжевала его красоту и силу.

В зеркале он разглядел и небольшие «подчистки», черты его лица были подправлены: сделан прямее и тоньше нос, резче очерчен и утяжелен подбородок. Да, тот, кто облачил его в этот образ, попал в точку. Именно в таком виде он и хотел бы предстать перед Верой. Быть с ней самим собой, молодым, у которого жизнь еще не утекла между пальцев… «Только кто это так хорошо все устроил за меня?» – задумался Зацепин.

Кто бы это ни был, он правильно понял Зацепина. Стремясь к встрече с Верой, Зацепин в глубине души боялся свидания и даже был рад задержке, потому что не знал, обрадуется ли ему Вера, нужен ли он ей будет. Он помнил последнюю встречу. Вера, покидая рай, была как блаженная. Весь мир сошелся для нее на Боге, только к нему ее влекло, только он был ей интересен. Только о нем она лепетала, забыв даже о детях. Неужели всякий, кто попытается стать в раю между Верой и Создателем, станет третьим лишним?

Зацепин лелеял надежду, что для него Вера сделает исключение. Разве справедливо, что ради новой любви на небесах она забудет главную любовь своей земной жизни? Вот почему, чтобы вызвать у Веры память о прекрасных годах их любви, Зацепин хотел показаться ей в блеске своей молодости.

Но где же она? Совершает моцион по острову или уплыла на морскую прогулку? Ведь она уже давно должна быть в раю, на своем законном месте, с которого ее некогда согнал Зацепин.

Он побродил по берегу, зашел на виллу, просторные комнаты которой ответили гулкой тишиной на его оклик: «Вера! Вера!» Лесом, полным птичьих голосов, поднялся по склону и с вершины острова долго вглядывался в разложенную внизу серебристо-голубую ткань океана, разыскивая глазами лодочку или корабль. Спустившись на берег, безрезультатно посылал Вере телепатические телеграммы-молнии.

Суетливая активность Зацепина, все возраставшая по мере того, как росла его тревога, разбудила копии. Первым взбодрился Тимоша, закончил свои дела у пальмы, в несколько радостных скачков достиг Зацепина и восторженно-бестолково запрыгал вокруг него.

Но воскрешение копий, их бессмысленные, судорожные телодвижения только подчеркивали пустоту, необитаемость острова. Зацепину пришло на ум, что раз до его появления копии были в отключенном состоянии, выходит, их давно никто не подпитывал своей жизненной силой. А значит – Веры на острове нет. Это открытие его взволновало и не на шутку встревожило. Желание отсрочить встречу сменилось острой жаждой немедленно видеть Веру. Он понял, что не в состоянии больше ждать, пребывая в неизвестности.

Только одно существо могло пролить свет на то, где Вера: демон След. Как же не хотелось Зацепину обращаться к нему! Зацепин оставил неотвеченными множество телепатических вызовов духа зла. А теперь вынужден был сам идти к нему на поклон…

След ответил немедленно. Если бы их связывал телефон, то можно сказать, что демон ждал с трубкой в руках.

«А, пропащий!» – услышал Зацепин.

В восклицании демона не было игривости, иронии, к которым привык разведчик. Интонация была зловещей, угрожающей. Зацепин почувствовал недоброе.

«Рассказывайте, как выполняете мое поручение, – продолжал След. – Достали книгу судеб?»

«Нет, не достал», – ответил Зацепин.

«А что так?»

«Я объясню. Но сначала хочу спросить».

«Ну, рискните».

«Где Вера?»

«Это у вас надо спросить, где вера. Почему вы, монах, так непотребно ведете себя: хитростью пролезаете в рай, обманываете Папочку. Где ваша вера?» – В этом нарочитом непонимании Зацепин узнал прежнего демона – насмешника и каламбуриста. У Зацепина немного отлегло от сердца.

«Хватит кривляться, ты знаешь, о какой Вере я говорю, – отправил он резкую телепатограмму. – А в раю я нахожусь теперь законно. Я прощен. Так что не тебе судить о моей вере. И перестань называть Всевышнего Папочкой!»