Руслан Агишев - Взять своё [CИ]

Сам же шаморец еще некоторое время также молча стоял и смотрел прямо перед собой. «Это старость… Проклятая старость… Сначала боли в спине и руках, теперь слабость в чреслах, — он с каким-то удивлением, словно в первый раз, рассматривал свои руки, отмечай темную с пигментными пятнами кожу, уродливый исковерканный сустав правой ладони. — Что потом? Стану мочиться под себя?».

Это страшное ощущение надвигающейся старости и смерти впервые накатило на него с такой силой, что у него перехватило в груди. Воздух стал вдруг каким-то тяжелым, вязким, словно нечто осязаемое, и с трудом втягивался ноздрями. Кровь начала с силой биться в висках.

«Значит, все… Больше не станет Победоносного. Забудут мои победы…, — возникавшие в его голове мысли делали все лишь хуже. — Во главе легионов Великого Шамора станет кто-то другой, моложе, сильнее, быстрее». И словно специально, в его сознании всплыло воспоминание о том, как он, когда-то много лет назад, с презрением и самодовольством смотрел на брошенного и всеми забытого полководца, место которого он занял. «И этот шаморец будет смотреть на меня точно также… С презрением, как на жалкую дворнягу, которая уже не могла так же быстро, как и раньше, преследовать добычу, — Сульдэ покачнулся на ногах. — …».

— Жалкий пес! — вдруг мотнул головой командующий и, выхватив из ножен на стене меч, с силой врезал им по перевернутому столику. — Скотина! — мгновенно это самобичеванием превратилось в презрение — к самому себе, своим слабостям, страхам. — Решил сдаться и сдохнуть?! — меч снова и снова опускался на остатки многострадального столика, куски раздавленной дичи, серебряную посуда. — Трусливая тварь!

Кривившиеся в бешенстве губы шаморца начали складвать в какое-то подобие улыбки. Или все-таки оскала? Нет! Это была улыбка! Это была радость от того, что воин внутри него все-таки выжил и победил!

— Я сдохну, обязательно сдохну, но не сегодня и не завтра! — повторял он эти слова как мантру и с удовлетворением осознавал, как это наполняло его силой и желанием действовать. — Я бессмертный, как и мои легионеры! Я сдохну в бою, как и каждый из моих людей, — сидевший в его руке словно влитой меч, подрагивая, словно усиливал эту убежденность. — Я бессмертный…, как и они…

С этими словами, Сульдэ закутался в длинный меховой плащ и ринулся из шатра. Сейчас ему больше всего увидеть своих воинов, ощутить их силу, решимость и бесшабашность, почувствовать себя частью этого мощного, огромного и всесокрушающего организма — Легиона.

— Со мной только двое, — на выходе бросил он встрепенувшимся стражам. — И оставьте бунчук, — Сульдэ кивнул на мотавшийся на длинном древке черный пучок конского хвоста — его личный знак. — Его не должны видеть.

Накинув на голову глубокий капюшон, командующий шагнул в ночь, где через мгновение исчезло и двое рослых багатуров.

… Легион спал, зализывал раны, жрал, совокуплялся, играл в азартные игры, пил… и снова спал.

Сульдэ шел мимо пышущего жаром огромного костра, на котором жарили тушу какого-то животного. Рядом сидели солдаты какой-то из турий и с жадностью следили за ходившим по кругу пузатым серебряным кувшином с узким горлышком.

У следующей турии, что расположилась к каменным развалинами какого-то дома, костер едва тлел. Десятка два — три бессмертных лежали, закутавшись, в десятки тряпок, старых шкур и мешков, набитых соломой. Тут же за стеной дом раздавался жадное то ли хрюканье, то ли хрипение, а в проеме виднелась энергично дергающаяся спина какого-то солдата… Вдруг, всхлипы смолкли и оттуда послышался простуженный сиплый голос:

— Горди, ты там следующий? Тогда гони монету, — один из лежавших откинул дырявую шкуру. — Девка хороша. Я ее тут немного разогрел…

Пройдя еще немного, Сульдэ буквально наткнулся на потасовку. Человек пять — шесть солдат с каким-то ожесточением били друг друга. Их оружие, часть доспехов валялась тут же рядом, словно не нужный хлам.

— Раззява! Хлясть! — из месива вылетела какая-то фигура и ударилась о каменную мостовую. — Куда?! Стоять!

— Держите его! — пытавшегося удрать бессмертного тут же за ноги потащили к остальным. — Падла! За крысятничество ты еще не ответил… Хрясть! На! — по нему тут же кто-то смачно приложился сапогом. — Хватит, хватит…

Постояв несколько минут и с жадностью вдыхая запахи крови, троица шаморцев двинулась дальше. На этот раз Сульдэ пришлось пройти где-то с пол лиги, пока не показался очередной костер и еще одна группа галдящих солдат. Правда, здесь было что-то странное… Командующий с интересом прибавил шаг.