Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

Жизнь путников была почти что беззаботной. Каждый занимался каким-нибудь делом. Шакур пропадал или в княжеском дворце, или в библиотеке анклава Магической сотни, как назвали приблудные магики построенное для них здание. Орк Удрук повел караван с провизией на свою родину и вернулся оттуда весь в слезах, повалился в ноги Канну.

-Моя тама героя. Старш ие говорить, моя спасать весь племя от смерть, - сквозь рыдания поведал отъевшийся орк, - Тамма говорить, моя теперь звать Удрук-спасителя. Удрук благодарить хозяина. И идти вулкан и ледяной пещера за хозяина.

Четвертый член отряда - целительница Тириэль - набрела в городе на квартал, где селились эльфы, вынужденные по каким-то своим причинам перебраться в Тонгордирим. Подчас она даже не возвращалась в гостиницу ночевать, хотя и очень привязалась к своим спутникам, особенно к раскрыв рот внимавшему ей молодому Шакуру. В эльфийском квартале сородичи, узнав о предстоящем Тириэли походе, даром ее экипировали. Теперь она щеголяла по городу в светло-сером камзоле с эльфийским луком и колчаном стрел к нему за спиной, недлинным кинжалом на поясе и белоснежным стеком, заменявшим иногда магический жезл, в руках

Канн же проводил время, в основном, в гостинице. На заднем дворе он обучал желающих искусству боя, которым владели Ночные эльфы Дракмора. Желающих было немало. Почти все наемники, кроме самых самоуверенных и гордых, не допускающих, что они могут и чего-то не уметь. Когда же он не звенел клинками на заднем дворе, то гулял по рыночной площади, заходил в храмовые библиотеки, по крупицам собирая правдивую историю своего мира. (Позднее, много позднее, Лаэрдинн подарил свои конспекты мне, и я нашел их весьма любопытными и даже решил сравнить с теми историческими сочинениями, что писались в мире моего заточения. Вышло, что миры-то, в сущности, проходят почти идентичные периоды в своем развитии, но на ступени, которую земные историки называли Раннее Средневековье расходились, видимо под влиянием наличия или отсутствия магических потоков поблизости.) Кроме того, Канн позаботился еще и об экипировке: заказал для себя легкую кольчугу у гнома-бронника и кирасу для Удрука. Так же орку были приобретены в лавке хорошие парные чеканы, которыми тот, как выяснилось, мог заткнуть за пояс достаточно хорошего мечника и орочий широкий с вертикально загнутым кончиком ятаган. Шакур от экипировки оказался, мол, что нужно есть, а сверх того мне не надо. Себе же Канн меча присмотреть пока не мог.

На исходе второй седмицы жизни в Тонгордириме Канн, как обычно, прогуливался по городу, безуспешно пытаясь найти подходящий меч (меч - не кобыла, абы какой не возьмешь) и свернул в совершено незнакомые ему кварталы. Заблудиться в большом городе - проблема не из трудных. Тем более, когда ноги сами ведут непонятно куда, а улицы и переулки сменяются сами собой, будто по волшебству. Это, кстати, и было волшебство. Лаэрдинна вели. Кому-то из одинадцатерых, что бились на Кромаленском поле (потоки времени везде разные, так что не стоит думать, будто один бой продолжался целую неделю) срочно понадобилось, чтобы он оказался перед неказистым с виду, но добротно выстроенным каменным домиком.

Канн постучал, ведь зачем-то его принесло сюда, и он хотел выяснить, зачем. Из-за двери рыкнули низким басом и чуть раскатывая р., что характерно для гномьего выговора, : "кого принесло?". Не дожидаясь ответа, дверь распахнули. На пороге действительно стоял гном. Классический такой гном - широкоплечий крепыш с бородой до пояса, заплетенной в две косы. Этот представитель подгорного племени был облачен в глухую шипастую броню, которую пробить можно было разве что отыскав слабое сочленение (а такое, как правило, отыскивалось, хотя за это и платили в бою многими жизнями), но шлемом гном пренебрег. Секиру он держал опущенной, но Канн не сомневался, был готов в любой миг взмахнуть ею и раскроить пришельцу череп напополам. Полуэльф уже хотел что-то ответить, но из глубины дома донесся второй голос, тоже бас, но более слабый, видно, от возраста.

-Дромар, пусть он пройдет. Это тот, кого я жду, - говоривший произносил слова на Общем языке, наверное, чтобы гость понял, что ему зла не причинят.

Застывший в проходе Дромар посторонился, но неотступно следовал за вошедшим Канном, как верный пес, с секирой наготове. Второй обитатель дома действительно был очень стар. Он полулежал на широкой постели (единственная вещь в доме, никак не связанная с кузнечным ремеслом или ратным делом). Броня, даже парадная, легкая, была ему уже не по плечу. Гном кутался в какой-то овчинный полушубок, потерявший свой цвет от долгой носки. Борода его, совершено белая, свешивалась с кровати и свивалась в пару колец на полу.