Джоди Мидоуз - Моя скромница Джейн [litres]

Два дня спустя все они собрались в квартире на Бейкер-стрит. Той самой – помните? – которую когда-то занимал Александр, а теперь мисс Эйр (и останется здесь по крайней мере до конца месяца – дальнейшую арендную плату герцог не успел внести). Джейн великодушно предложила Блэквуду вселиться обратно в свое старое жилище – в конце концов, он первый его «застолбил», но тот отказался. Они с Бранвеллом предпочли снять меблированные комнаты неподалеку.

– Чаю? – предложила мисс Эйр.

Никто не отказался.

Джейн с мисс Бернс скрылись на кухне, а мисс Бронте с братом расположились на диване, склонив друг к другу головы.

– Теперь надо подумать, что делать дальше, – пробормотала Шарлотта.

– Мне бы следовало вернуться в Хоэрт, – вздохнул Бран. – Я уже даже соскучился. Конечно, там почти никогда ничто не происходит, но в этом есть своя прелесть, верно? Хватит с нас приключений, наверное.

Сестра кивнула.

Сердце Александра слегка сжалось при мысли, что она тоже может отправиться в родную деревню. Сам Блэквуд провел последние двое суток в ожидании королевской аудиенции и размышлениях о развитии Общества теперь, когда штаб-квартира, Комната Перемещений и все амулеты погибли (а вместе с ними Веллингтон). Однако монарх никак не мог прийти в себя после всех треволнений, связанных с кознями премьера и мистера Миттена перед Великим Пожаром. Судьба Общества, конечно, волновала его, но далеко не в первую очередь.

Таким образом, Александр сделался руководителем этой почтенной организации по умолчанию, но по сути к обязанностям не приступил: дела находились в полном беспорядке, и никаких активных действий вроде принятия новых членов, даже визионеров, он предпринимать не мог.

Да и о чем говорить, если Шарлотта, кажется, только что согласилась: лондонских приключений с нее уже достаточно. Возможно, она сама хочет поскорее уехать в Хоэрт.

Александр пошел на кухню подсобить мисс Эйр с чаем. Хотя она и жила тут в настоящее время, а поэтому формально являлась хозяйкой, все же эта кухня была для него «родной». Помощь никогда не повредит.

Однако у дверей он остановился, услышав тихий голос Джейн – почти шепот:

– Не скажу, что мне хочется, чтобы ты ушла. Я буду по тебе скучать. Очень.

– Тем не менее думаешь, что мне надо уйти. – В замогильном голосе Хелен слышалось напряжение. – Ведь правда? Ты считаешь, так будет лучше?

Блэквуд понимал, что ему следовало бы ретироваться в гостиную, но вместо этого сделал несколько шагов вперед, чтобы обе собеседницы попали в поле его зрения. Они стояли лицом друг к другу и держались за руки – ну, почти держались.

После Большого Пожара мисс Эйр стала излучать какое-то внутреннее сияние. Примерно такое же, как миссис Рочестер – сияние Маяка, заметное даже живым.

По щекам Джейн струились слезы.

– Мне кажется, ты не уходила все эти годы только потому, что знала, как я в тебе нуждаюсь.

– А теперь уже не нуждаешься? – Мисс Бернс вытерла щеку о плечо.

– Конечно нуждаюсь, милая моя подруженька, я всегда буду в тебе нуждаться. Но надо же подумать и о том, в чем нуждаешься ты. Вечно удерживать тебя было бы эгоизмом с моей стороны.

– А меня это устраивает, – тихонько икнула мисс Бернс. – Я хочу остаться с тобой. И не хочу знать, что бывает там… в загробной жизни.

– Что-то очень хорошее, – хрипло прошептала мисс Эйр. – Наверняка.

Александр затаил дыхание, заглядевшись на эту пару. Он очень желал бы немедленно удалиться в комнату и сделать вид, что не слышал этого разговора. Но понимал, что не может – каждая реплика слишком болезненно отзывалась в его сердце. Призрак отца оставался с ним на протяжении почти всей жизни. Увы, не в буквальном смысле, а в переносном.

– Что мы станем делать, когда мне стукнет восемьдесят, а тебе так и останется четырнадцать? – продолжала Джейн.

– Дружить, как и раньше. Крепко-крепко. – Хелен закусила губу. – Разве нет?

– Ну конечно! – Мисс Эйр порывисто обняла подругу, но только «прошила» ее руками насквозь и отступила назад, слезы продолжали литься из ее глаз. – Мы всегда будем лучшими друзьями. Всегда-всегда. Но ведь наша дружба не ограничена пределами жизни и смерти.

– Да уж, конечно. – Мисс Бернс выдавила храбрую улыбку.

– Значит, неважно, и где ты находишься. Останешься здесь – я буду тебя любить. Переселишься – тоже не перестану.

У Александра сердце болело за бедных девушек. Горло и грудь стискивала тоска по собственному дорогому привидению. Ведь мисс Эйр сказала правду: для горячей любви смерть – не преграда, идет ли речь о сыновней любви, платонической или романтической. Она не знает пределов и границ между мирами.