Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Далат сильнее сжал руку Офиару, который на секунду выпал из реальности. Судя по еле заметным теням под глазами, он не спал всю ночь. Обругав себя за промах, за то, что не додумался попросить какого-нибудь снотворного, понадеявшись на свои таланты ублажать любимого, Далат кивнул омеге, пришло его слово:

— «Quando ti, Caius, ego, Quis custodiet» (Если ты отец семьи, то я буду её папой), — твердо проговорил Офиару, глядя в обожающие серо-зеленые глаза.

После чего, замужний омега из числа друзей соединял руки молодоженов, выступая в роли богини Юноны, покровительницы брака. Новая пара снова приносила жертвы, следуя древним традициям…

День проносился перед Офиару вереницей неясных событий и ритуалов. Они ходили в здание Сената, приносили бесконечные клятвы богам, не забывая задабривать приношениями. Затем, когда город стал затягивать жаркий сумрак и у омеги все больше тряслись колени, его отвели в незнакомый дом и объяснили, что сейчас его заберет Далат. Считалось, что настоящему альфе следовало похитить супруга, а не спрашивать разрешения родителей.

Такой взгляд на вещи показался Офиару странным. У него дома, все было совсем по-другому, но переживая этот бесконечный день, он уже ничему не удивлялся. А когда наконец появился его долгожданный альфа, от счастья и облегчения он и вовсе забыл об этом, позволяя паре сгрести себя в охапку и утащить.

— Устал? — тихо спросил Далат, неся почти невесомого омежку к своему дому.

— Немного, — тихо прозвучало в ответ, и Офиару уткнулся в грудь любимого, глубоко вдыхая аромат своего альфы, отчего в паху в миг потяжелело.

Далат хмыкнул, почувствовав напряжение мальчика, но ничего не сказал, в очередной раз размышляя над тем, как же ему повезло встретить сорванца на арене.

Впереди шли гости, судя по количеству — половина города, всем хотелось отпраздновать замечательное событие. Несмотря на суровость и жестокость генерала, народ был благодарен за победы и военные успехи. Люди пританцовывали, освещая дорогу молодым факелами и распевая веселые песенки:

Омеги в свою очередь отвечали:

Оказавшись у главного входа, Далат опустил омегу, и ему тут же всучили глубокие тарелочки, говоря, что он должен обмазать дверной косяк. В посуде было масло и жир, как догадался Офиару по запаху. Закончив простую процедуру, у него тут же отняли пустую тару и положили в руки длинные шерстяные нити, которые он повязал на входе.

Стоявший рядом Далат подхватил омегу, как только он закончил, не давая опомниться, но по дрожи Офиару, он догадался, что парень отлично осознает, что последует уже очень и очень скоро…

В просторном атриуме, Офиару разжег огонь, чуть не опалив от волнения одежду, благо, Сулла помогал ему и вовремя отвел руку. Омега вздрогнул, почувствовал холодные капли на лице. Этим молодой супруг разделял жизнь двух самых важных стихий в доме, огня и воды, роднясь с ними и получая разрешение вести жизнь мужа.

Когда его отвели от очага, у него отнялись ноги. В атриуме, в глубине напротив двери, возвышалось ложе, выстеленное бесчисленным количеством покрывал. Омега не дышал, взирая на Голгофу остекленевшими глазами, когда всё тот же замужний омега, соединивший их руки ранее, отвел его в сторону.

Там он рассказывал о том… как лучше ублажить мужа, и несмотря на то, что он говорил шепотом, только глухой бы не расслышал эхо в гигантском мраморном зале. Далат был где-то позади, исполняя собственные обязанности. У Офиару затряслись руки, когда он опустился на колени в молитве богине.

Он уже ничего не соображал, а тупо повторял слова за кем-то, пока чьи-то сильные руки не подняли его с колен и развернули.

Далат.

Альфа бережно придерживал трусившегося омегу, который от страха был ни жив, ни мертв.

Его руки опустились ниже, и он развязал широкий кушак, позволив наряду распасться тяжелыми складками вокруг.

— Не бойся, — ласково сказал Далат. — Смотри только на меня.