Сергей Барк - Вампир из Трансильвании [СИ]

За время, проведённое в темницах и подземельях, на него не свалили проступки и промахи только ленивые. Все недовольные — в их числе любимый младший брат, бывший друг, бояре, не раз садившиеся с Владом за один стол, а так же множество, как оказалось, не самых верных друзей, стоило им понять, что участь Влада уже не изменить, списали на него все смертные грехи, объявив тираном и деспотом.

Что ж, — фыркнула Лала, — у него всегда были задатки, и при такой активной поддержке Влад стал тем, кого в нём видели, — вампирша вздохнула. — Когда-то хороший мальчик стал исчадием тьмы.

Но мы ждали. Ждали его и верили. И дождались. О нём вспомнили, когда наконец осознали, чьей стороны держался Раду. Католическая церковь предложила Владу свободу в обмен на поддержку и смену веры. Влад согласился с лёгкостью. И снова взошёл на престол Валахии. Очутившись на свободе, он не увидел в глазах подданных ничего кроме страха. Но ему было всё равно — двенадцать лет наедине с собственными мыслями не проходят даром.

Кроме нас — жалкой горстки всё ещё преданных ему людей, его ждала и Анна. Она жила всё в том же крошечном домике у Башни мельника. Она его дождалась, — сама того не замечая, Лала тепло улыбнулась. — Пока другие шарахались от демона в сторону и крестились, она только и ждала момента, когда наедине могла броситься к нему на грудь, будь он хоть самим сатаной.

Не удивляйся таким подробностям. После освобождения из тюрьмы мы больше никогда не оставляли его в одиночестве, исправно неся караул, куда бы не последовал Влад. Богдан, Драгош, Йона и Юстин — мы всегда были с ним. Осталась только я, — Лала ненадолго замолчала, погрузившись в омут памяти.

— Мы знали, что он никогда нас не подведёт, и все мы жаждали только одного — мести. За наши семьи, за наших друзей, за нашу утопленную в крови землю. И Влад нас не подвёл. Люди и так видели в нём дьявола, поэтому он просто решил стать тем, кого они так жаждали увидеть.

Кто такие вампиры, Влад узнал ребёнком, пребывая в плену. Он нашёл способ обратиться. И обратил тех, кто пожелал. Мы все так давно хотели крови, что почти не почувствовали разницы, — шёпотом продолжала свой страшный рассказ Лала. — Мы словно были готовы. Жажда была нестерпимой. И вот у нас наконец появились силы и острые зубы вместо мечей, которые не помогли нам одержать победу.

Тихо. Очень тихо. Не торопясь. Мы удостоили личной встречи с дьяволом каждого, кто предал нас. Их агония была долгой. «Удовольствие» заняло не день, не неделю. Кто-то получил годы, а кто-то все двенадцать лет непрекращающегося кошмара одиночества и иссушающей боли, — сытное удовлетворение сочилось в голосе Лалы, огонь сумасшествия пылал в глазах. — Мы забрали всех: предателей с поля брани, бояр, овец в волчьей шкуре, султана — всех.

Влада не мог остановить никто. Ему не было равных, — в запале продолжала Лала. — Я поклялась, что буду предана ему, ещё малышкой, когда он не позволил остальным тронуть девочку-бастарда своего отца. Он дрался за меня, когда я была для него никем. Выродком служанки неуёмного в своём сладострастии папаши. У таких девочек, как я, была только одна судьба, один путь. Но Влад, будучи всего лишь на три года старше меня, решил иначе.

Беспредельная любовь и преданность, граничавшие с безумием, сияли на лице вампирши адовым пламенем.

— Я хотела быть для него всем, но приняла место, которое он смог предложить. И мне было искренне жаль Влада, когда он смотрел, как камнем в пропасть неслась его жена. И было до скрежета больно, когда на его руках умирала Анна. Враги прознали, кто убирает мусор по всей округе и стали выслеживать Влада. Сквозь нас им было не пройти, пусть Влад справился бы и в одиночку, но Анна… Её мы не охраняли, — Лала закусила губу, словно кляла себя за досадный промах. — Я была там, в той маленькой горнице, где они виделись. Он держал её в своих руках, когда её сердце остывало. Она не захотела стать такой как мы, но не смотрела на Влада словно на демона. Разве только как на демона, лишившего её сердца и сна. Её последними словами были слова любви. Она говорила, что очень счастлива. Что она счастливейшая из женщин. Он слушал молча, — голос Лалы дрогнул. — Я видела, как ужас лишил его движения — он был не готов потерять Анну. Но не мог пойти наперекор её желанию и спасти. Мы все знали заранее, что Анна никогда не согласится — она была просто девушкой с мельницы, отдавшей сердце пареньку, подкидывавшему одуванчики на её подоконник. И тем была счастлива, встретив конец, тогда, когда он постучался к ней в дверь.