Джеффри Карвер - Похититель детей (сборник)

Александра пронзительно вскрикнула. Совершенно забыв о гомонящей толпе, разглядевшей, что едущий на коне иноземец вовсе не мужчина, за которого себя выдает, она во весь опор ринулась прямо к центру площадки.

— Брайениус! — кричала она. — Братик!

Игра бушевала по обе стороны. Александра вовремя увернулась, давая дорогу таджику и узбеку, схватившихся с кафиром за обладание козлиной тушей. Одной рукой она неистово размахивала, выкрикивая имя двоюродного брата.

Он снова дернул на себя поводья, на этот раз так свирепо, что жеребец вскинулся на дыбы и встретил Александру яростным ржанием. Опять пришлось увернуться, иначе игроки налетели бы прямо на нее; кавалькада пронеслась мимо. Послышался вой разочарования: таджик обронил козла.

Брайениус, привстав в стременах, во все глаза смотрел на Александру. Провел по глазам ладонью, снова опустился в седло.

— Александра? — почти прошептал он. — Александра, Господи, ты жива! А я-то думал, ты исчезла под снегом! — с изумлением и радостью выкрикнул он, стискивая ее в своих железных лапищах.

Она чувствовала, как тело брата содрогается от рыданий, и сама не могла сдержать слез. Вопреки всякой надежде… Она уже оплакивала Брайениуса как погибшего. Какое внезапное откровенье: ее брат, и вдруг самозванный король кафиров… Это неспроста. Вокруг облаками вихрилась пыль, тяжелым галопом проносились всадники. Брайениус вдруг чуть не съехал с седла (или это, наоборот, он успел подхватить ее). Жара и запах потных тел вызовут головокружение у кого угодно.

Уперевшись одной рукой в грудь брагу, Александра пыталась отодвинуться и лишь успевала трясти, головой в ответ на скороговорку его бестолково-радостных вопросов.

— Я все, все тебе потом объясню, — заверял он ее… — Только сейчас, видишь, нельзя бросить игру. Езжай назад, сестричка! — он жестко шлепнул по крупу ее лошадь, веля отъезжать назад к зрителям.

Александра заметила, как какой-то человек, указав из толпы в ее сторону, что-то нашаривает в складках своего темного одеяния. Она покачнулась в седле. До границы поля оставалось примерно полпути. Вон уже один из ее офицеров начинает пробиваться навстречу. Александра попыталась сесть прямо.

Хотя небо было ясным, впечатление создавалось такое, будто где-то поблизости собирается гроза: парило, было одновременно и жарко и холодно. Земля и воздух неприятно, переливчато дрожали. Однако ей надо добраться до своих. Даже шум игры позади будто бы смолк. И вдруг — истошный вопль смертельного ужаса.

— Александра! Сзади! — раздался крик Брайениуса. Александра изо всех сил рванула поводья, пытаясь развернуть коня, но сила в руках у нее была не та, что у брата. Лошадь споткнулась, уронив всадницу на окропленную кровью землю. Александра неподвижно распласталась на песке. Медленно встала на колени, в конце концов поднялась на ноги. Похоже было, что земля под ногами мерно раскачивается.

Теперь ей был виден человек, который вопил. Кафир, тот самый, что держал козла последним. Он, раскинувшись, лежал на земле, из горла ручьем хлестала кровь. Жестокую рану ему нанес тот самый козел, тушу которого перекидывали с места на место, словно мяч. Невесть каким образом голова у животного вновь очутилась на теле, и теперь, выкатив остекленевшие глаза, скрежетала окровавленными зубами.

И неестественной твердой поступью этот козел вдруг двинулся в сторону Александры.

Брайениус, пустив лошадь, со всего маху рубанул козла мечом. Лезвие сломалось, самого седока буквально вышвырнуло из седла. На помощь поочередно бросались другие воины, пытаясь окоротить остервенелое животное — бесполезно. Не помог даже Харальдр, с размаху встретивший козла тяжелым топором. Не в силах убить странную тварь, мужчины встали, образовав вокруг Александры подобие круга.

Пытаясь прогнать дурнотную вялость, Александра встряхнула головой, от чего собранные под головным убором волосы выпростались, расплескавшись по плечам. Краем уха она слышала, как всадники тревожно переговариваются между собой. Козел, похоже, учуял ее, а может, и увидел: вылезшие из орбит глаза налились изнутри неестественным светом.

Вытянув наружу подаренный аббатом легкий меч, слегка скрипнувший о металл ножен, Александра, примерившись, ударила животное. Клинок угодил по ноге, едва не отчленив ее от странно-живого тела, но рана затянулась прямо на глазах.

Солнце палило голову. Александра испытывала не столько страх, сколько злость. Надо ж так: она, византийская принцесса, и вдруг на цирковой арене силится свалить какую-то нечистую тварь, в то время как истинные воины, сгрудившись кучей, беспомощно глазеют, не в силах ее защитить. Гнусное зрелище. И ведь как некстати; и брат ее воскрес, и надо еще произвести впечатление на циньского принца… Вытеснив гневный вопль, Александра ударила снова. На этот раз клинок обрушился твари на спину и засел так плотно, что едва удалось вытащить.