Кэтрин Эпплгейт - Последняя из рода [litres]

– Мы даём клятву, – сказал Лука. – Искать истину и только истину. А происходящее сейчас, – он махнул рукой в сторону площади, где скоро должна была начаться церемония похорон, – не что иное, как её уничтожение.

И снова он говорил правду, но меня, как и прежде, что-то смущало.

– Гэмблер считает, эти похороны будут первые из множества других, – сказала я. – Численность феливетов тоже сокращается из-за Мурдано.

– Даирны первые из правящих классов, кто пострадал, – ответил, кивая, Гэмблер. – Феливеты будут следующие, за ними…

– Не слишком ли плохо ты думаешь о людях? – перебил его Лука.

– Нет, – ответил ему Гэмблер. – Я просто много знаю.

Хара, Тоббл и я с тревогой посмотрели друг на друга. Я хотела продолжить этот разговор, задать тысячи вопросов, но меня внезапно накрыло волной усталости. Мы с Тобблом нашли пару мягких стульев с голубой обивкой и устроились на них.

Уже через мгновение мы крепко спали.

Проснулась я от шума – за окном на площади на мои похороны собралась огромная толпа.

– Перед началом этой торжественной церемонии, – громко объявил раптидон, – я должен кое-что сообщить.

Я стояла у окна и смотрела на зрелище, развернувшееся внизу. Для ребёнка, выросшего в глуши в окружении только членов семьи и немногочисленных сородичей, увидеть толпу из двадцати тысяч представителей разных классов, собравшихся в одном месте, было потрясением.

С краю, в тени громадного здания центральной библиотеки, возвели платформу. Библиотека походила на большое животное, на её бордюрах и барельефах были изображены Главные Учёные – люди, феливеты, раптидоны, натайты, терраманты и даирны. Нынешний Главный Учёный, как объяснил нам Лука, находился в этой должности уже двадцать лет. Каждый раз полномочия передавались представителям разных правящих классов. Однако за двести с лишним лет Главным Учёным никогда не выбирали даирна – из-за сильного уменьшения численности этого класса.

Ко мне присоединились Хара и Тоббл. Лука ушёл раздобыть еды. Гэмблер растянулся на полу, зевая и демонстрируя зубы.

– Каждый класс должен занимать отведённую его представителям территорию, – продолжал раптидон, – за исключением, конечно, прислуживающих классов.

Лохматая дряхлая птица, когтями вцепившаяся в красивый резной пьедестал, говорила с характерным для своего класса акцентом. У раптидонов свой язык и есть диалекты, но, когда они говорят на общем языке, у них проблемы со звуками «в», «б», «д», «ф», «м» и «т»: они их часто или пропускают, или вместо них произносят гласные.

Поэтому, только напрягаясь и прислушиваясь, я могла понять, что говорил оратор.

«Тележки с едой будут провозить в каждой секции» звучало как «Ележки с еой уу проози кажой секции».

Главный Учёный – им был натайт – уже сидел на сцене в кресле, похожем на трон, которое было наполовину опущено в бассейн, построенный специально для празднования. Рядом в этом же бассейне плавали два других натайта.

Натайты-зрители расположились вдоль канала полукруглой формы, наполненного сине-зелёной водой, который заходил на площадь с юго-востока, проходил через неё и покидал на северо-востоке. По всей территории вокруг канала прохаживались или вальяжно раскинулись на брусчатке феливеты. Там были сотни, если не тысячи, этих фантастически разнообразных по цвету кошек. Я видела бежевых с красными полосками, однотонных цвета полуночи, чёрных, бледно-оранжевых и коричневых с голубыми пятнами. Единицы имели абсолютно белый окрас с узкими полосками, словно голые деревья в снегу.

– Пожалуйста, ходите в туалет в положенных местах и не загрязняйте воду, – продолжал оратор. – Убедительная просьба к раптидонам не испражняться во время полёта над теми секциями, где расположились представители других классов.

Я засмеялась.

Так же, как и канал натайтов с восточной стороны площади, на западе её огибал полукруглый канал, но заполненный землёй. Мостовой уже не было видно – только земля, испещрённая десятком или даже больше террамантовых каналов.

Огромные насекомые сидели на земле, или же из ям торчали только их головы.

– Не так уж много жуков, – заметил Тоббл, – это хорошо.

– Что, не любишь террамантов? – поддразнила его я, пытаясь разрядить обстановку.

Раптидоны располагались в зоне, которая считалась секцией феливетов. Они большими стаями сидели на деревянных шестах, словно это был лес низкорослых деревьев, и некоторые из них позволяли себе взлетать или парить в небе, несмотря на требование соблюдать протокол и сидеть на своих местах.