Андрей Лазарчук - Стальная метель

— И ты, бесспорно, достойно отомстил убийцам?

— Как смог, — ответил Александр. — Как смог. Боюсь, что не всем.

— Голоден ли ты? Если хочешь, тебе принесут еды.

— Я македонский воин, — ответил Александр с усмешкой. — Я беру пищу только у врага. У поверженного врага.

— Тогда тебе придётся ещё поголодать. Я и не враг тебе, и не повержен.

— Кто же ты?

— Это я скажу тебе после. Хочешь ли ты, чтобы все, кто был причастен к убийству твоего отца, умерли?

— Да.

— Они умрут вскорости. Ты узнаешь об этом. Теперь скажи мне, чего ты хочешь ещё?

— Я хочу силы и славы Македонии.

— Что ты хочешь для себя?

— Силы и славы Македонии.

— Что ж, достойный ответ царя. Но тебе придётся и воевать, и подкупать, и очаровывать.

— Это я знаю.

— И так без конца.

— Это меня не пугает.

— Ты не хочешь покоя?

— Покой — это смерть.

— На что ты готов во исполнение своих целей?

Этот вопрос заставил Александра насторожиться.

— Мне проще ответить, на что я не готов. Я не готов отречься от отца и матери. Я не готов отречься от богов. Я не готов…

— Достаточно, — сказал полководец. — Теперь приготовься…

«К чему?» — хотел сказать Александр, но не успел. Неимоверной силой он был подхвачен и вознесён в небо. Вдруг стало светло так, что само небо показалось почти чёрным. Грудь разрывало от восторга — или от того, что нечем стало дышать. Потом под ногами его оказался лёд. Свирепый ветер хлестал по голому телу. Но за миг до того, как замёрзли глаза, Александр успел увидеть раскинувшуюся под ним Ойкумену — города, реки, сады и поля, горы, леса, караваны, армии…

Когда он пришёл в себя, снова была ночь и белые обточенные водой камни на берегах Ахерона. Он лежал на песке, на своём плаще, а в лицо ему немигающими светящимися глазами смотрела гигантская змея. Запах яда и гнили исходил от неё…

— Ты видел всё, цссарь? — прошелестела змея. Раздвоенный язык её метался стремительно.

— Что это было? — беззвучно спросил Александр. Грудь всё ещё разрывало резкой болью, голос не получался.

— Ты видел своё царство, цссарь. От океана до океана, от льдов севера до песков юга. Всё его я положу к твоим ногам…

— Кто ты?

— Ты сам дашь мне имя. Знай только одно: твой настоящий отец — не Филипп. И не Зевс, как шепчут на всех углах и всех базарах льстецы, нанятые твоей матерью. Твой настоящий отец — я.

Александр с трудом сел. Потом встал. Змея всё так же продолжала смотреть ему в глаза чуть сверху вниз — хотя, казалось бы, не сделала ни единого движения.

— О чём-то подобном я догадывался, — сказал он.

День не задался с самого утра. Ния опять мучили дурные сны, и он проснулся совсем разбитым. Уже несколько дней болели все кости, но обращаться за помощью к Ягмаре он стеснялся — она и так была измождена, отпевание вытягивало из неё все силы, и хоть ела как не в себя — всё больше худела; руки были уже узловатыми костями, обтянутыми иссохшей почерневшей кожей. Лицо тоже осунулось, глаза и щёки ввалились, нос истончился, губы превратились в тонкие серые полоски…

Снаружи уже выпал снег, прикрыл мелкие препятствия, и Ний больно расшиб ногу об обнажившийся корень сосны.

Шеру не пошёл с ним, остался у холма. Кот тоже переживал что-то внутри себя, был нелюдим, фыркал.

Гуси ещё не улетели с озерка, но сгрудились у противоположного берега и не обращали внимания на звуки манка. Наверное, уже готовились сниматься и совещались перед дальней дорогой. Он мог бы достать их стрелой, но что потом? Не лезть же в воду…

Точно так же куда-то подевались козы, и даже на рожок не шли — не слышали.

Так что пришлось ограничиться двумя зайцами, попавшими в силки. Правда, зайцы были знатные, жирные. Он отнёс их к ручью, освежевал, шкурки повесил на пояс. Дубить их было нечем, но Ягмара велела приносить и такие — просто распяливать их потом и сушить. Он не спрашивал, для чего.

Хромая, Ний вернулся к холму. Холм тоже был припорошён снегом и теперь вообще никак не выделялся на общем фоне. Шеру сидел там, где решил остаться, и смотрел в небо. С неба сыпался редкий снежок, но Ний откуда-то знал, что скоро снег сменится дождём. Наверное, долгое пребывание рядом с волшебницей и в нём будило мелкие колдунские умения.

Шеру взглянул на него, что-то невнятное буркнул и скрылся в холме. Он проходил туда и обратно свободно — как, впрочем, и Ягмара. Нию требовался волшебный нож.

Он прорезал вход, потом закрыл его за собой.