Дарья Беляева - Аркадия [СИ]

— Вы могли бы посидеть с ней до нашего приезда. Мы будем через десять минут.

— Да, — сказал я. Женщина делала большие паузы, видимо думала, что я иностранец и хотела убедиться, что я успеваю говорить.

— Следите, чтобы она не захлебнулась кровью, держите ее голову так, чтобы она могла сплюнуть.

Я кивнул и запомнил на будущее. Диспетчер скорой помощи отключилась, а я почти дошел до моей бездомной. Свет вокруг снова стал успокоенный. Бездомная чуть раскачивалась, ее руки скользили к горлу и обратно, будто она не могла решиться поцарапать себя или нет.

— Фру, — начал было я, а потом подумал, что наверное она фрекен или ей было бы приятнее быть фрекен. — То есть, фрекен. Вы чем-то болеете? Будет легче, если вы мне скажете, врачи будут знать.

Она что-то проклекотала, и я совсем ничего не понял. Я не знал даже, была ли это речь. Как будто птица сидела у нее в горле. Я подошел ближе, и в этот момент кровь хлынула у нее ртом. Я вспомнил обещание, данное женщине диспетчеру. Когда я оказался рядом, я заставил ее наклонить голову и открыть рот, это было легко, она была какая-то совсем слабая, будто кукла. Ее рот открылся, и кровь хлынула вниз, и тогда я понял, что ее не фонтан, но маленький фонтанчик. Скорая, наверное, не успеет. А потом я увидел, как сквозь черный провал ее рта между гнилых зубов что-то на меня смотрит. Глазки, как бусинки и блестят. У меня даже не хватило времени, чтобы удивиться. Изо рта бездомной, которой мне так хотелось помочь, вылетела птица. Это была птица неизвестной мне породы (но я знаю немного птиц), красная от крови, с тонким клювом. Она вылетела прямо на меня, и я отмахнулся от нее, а следом увидел еще одну, такую же. Я успел заметить, что тело женщины под лохмотьями бугрится, как будто кожа сейчас взорвется. Страшно мне не было, но я был удивлен и расстроен. Птицы вылетали из ее рта, а потом две из них пробили кожу на ее шее. И я понял, что женщина давно была мертва — у нее были синие-синие губы и тусклая плоть. Неизвестные мне птички, великое множество птичек покрытых холодной кровью, как соусом, летели ко мне. Я закрыл руками лицо, а они царапали и клевали мне руки. Снова пошел дождь, и он смывал кровь с птичек прямо на меня. Я закричал в надежде на то, что скорая приедет, заметит и спасет хотя бы меня. Я едва не оступился и обернулся, чтобы посмотреть, куда я иду. И увидел, что асфальт на дороге проседает, как от огромного подземного взрыва. Птицы врезались в меня, как маленькие снаряды, их перья блестели красным в свете луны. Я не мог ни шагу больше ступить назад, потому что передо мной ничего не было. Мертвая бездомная, мне казалось, ухмылялась своим истекающим кровью ртом. Я отмахивался от птиц, и когда я попытался выскользнуть в другую сторону, оказалось, что асфальта нет больше и там. Я стоял на узкой ленте земли, как канатоходец, и с обеих сторон от меня была только темнота, а рой птиц клевал меня и царапал. Я старался отмахнуться от них с помощью папиного ботинка. Даже хорошо, что я именно его сегодня взял. Я подумал, что если лягу, буду устойчивее, а так что-нибудь, как-нибудь и образуется. Но этого я не успел. Я снова оступился, когда одна из птиц врезалась мне под коленку, острым клювом попав ровно в дырку на моих джинсах. Вот тогда я полетел вниз. То есть, сначала полетел папин ботинок, а потом уже я.

Ощущение было приятное.

Когда мне бывало скучно, я всегда думала о звездах. Сегодня, к концу пар, телефон совсем разрядился, а планшет лежал дома, в забытой сумке, вместе с косметикой и ключами. Мне нечего было почитать в метро и возможно некуда было возвращаться. Я смотрела на лица людей, серые от усталости, и думала о том, что происходит сейчас над моей головой далеко-далеко, так далеко, что я и представить этого не могу. Сложнейшие ядерные реакции совершались в утробах газовых облаков, излучающих вечный свет. Я улыбалась, повторяя про себя астрономические координаты V2416 Стрельца, V0615 Стрельца и, конечно, моей любимой V2506 Стрельца спектрального класса Меа. Я наизусть знала координаты всех переменных типа Z Андромеды, и это была не та тема, которую можно обсудить с подружками за кофе. Иногда я чувствовала себя очень одинокой, и мне хотелось быть как все. Я читала глупые книжки, смотрела глупые мультфильмы, но не могла избавиться от цифр и букв, формул, координат и каталогов. Они следовали за мной повсюду, куда бы я ни шла. Мама и папа радовались моим бесчисленным грантам, а я мечтала о том, чтобы меня волновали только мои волосы. Мне нравилось учиться, и я могла проводить целые дни в обсерватории университета, давно ставшего музеем. Даже просто рассматривать телескопы было здорово — представлять, как я настраиваю оптику, чтобы взглянуть туда, в вечность, в холод, в колодец бесконечного человеческого удивления.