Дарья Беляева - Аркадия [СИ]

Что для него все намного проще. Он бы никогда не совершил такого ради кого-то. Его мысли занимала причина, по которой решились на это мы. Он не понимал и не принимал такие аргументы, как жалость и сочувствие. Он понимал совсем другой язык, и в первую очередь это был язык власти.

И самое большое, что он мог сделать для этих бедных малышей — не назвать их, не дать им жизнь, а ослушаться приказа Неблагого Короля, может быть, впервые в жизни. И дать нам совершить это.

Наверное, это даже было намного больше, чем делали мы. Мне стало странно от того, что я понимаю Акселя. Я даже понимала, что он делал это не из чистых духовных порывов, а потому, что этого страстно хотела Делия. Я чувствовала, что при мне совершается какое-то таинство.

В Аркадии прежде нас некому было назвать этих существ. Теперь это были души, у которых есть имена. И их становилось все больше.

Я подумала, что не знаю, всеведущ и вездесущ ли Неблагой Король. Если да, почему он не здесь? А если нет, почему так часто, в другие, совершенно неважные моменты он оказывался рядом? Впрочем, я ведь даже не знала, как он выглядит и от этого он всегда казался мне страшнее, чем другим.

Наконец, я увидела, что Герхард замер. Он сел прямо на пол и обхватил голову руками, принялся раскачиваться. Ему явно было слишком шумно. Все закончилось, кроме бесконечных криков и плача. А Аксель тогда спросил, и его голос, на этот раз не такой уж громкий, самым неожиданным образом был слышен всем, даже несмотря на визг младенцев.

— Довольны?

И Астрид сказала:

— Еще бы.

Они стояли ровно друг напротив друга. Я даже засмеялась, подумав, что они похожи на потерявших всякое терпение мужа и жену, готовых к разводу, ошалевших в маленькой квартире пятидесятых годов, среди моря детей.

И тогда я поняла, что все уже случилось. Назад дороги нет. А путь вперед был мне совершенно неясен. Я стояла в пустоте, и все остальные чувствовали себя примерно так же. Все вышло глупо и бестолково, то есть ровно так, чтобы я возненавидела этот поступок. Но я неожиданным образом ни о чем не жалела.

То, что мы сделали было правильным. И, наверное, даже единственно верным.

— И что вы теперь планируете делать? Сунулись в мастерскую Неблагого Короля, а дальше?

— Мастерская? — переспросила Астрид. Казалось, она сейчас зубы, как собака, обнажит.

— Вы испортили его вещи.

— Ах, вещи?

Но Аксель не обращал на нее никакого внимания.

— И чего вы добились? Пойдете перетаскивать младенцев к истоку Великой Реки? Вы сами скоро в ней окажетесь.

Но он не помешал нам, ведь не помешал, значит и для него во всем происходящем был смысл.

Астрид сказала:

— Ты считаешь, что все это правильно?

Чтобы перекричать младенцев, ей самой приходилось орать. У меня голова болела, было ощущение, что я засунула ее в турбину самолета.

— Так просто есть. Меня не волнует то, что правильно, а что нет. Как меня не будет волновать ваша смерть.

Это было неправдой или, в крайнем случае, не совсем правдой. Я видела, что Аксель волнуется. И даже оценила эту каплю, крохотную искру человеческого в нем. А потом все случилось очень быстро. Адриан взял со стены тяжелый радиоприемник, висевший на гвоздях, Аксель выхватил нож. И я подумала, Адриан ведь точно не успеет. Он стоял рядом с Астрид, а Аксель был за метр от него. Я уже представила, как Адриану в горло воткнется нож. Уже представила, как кровь хлынет из него, и я впервые увижу смерть человека. Надо же, мертвых людей я видела, а смерть нет. Делия и Герхард попытались удержать Акселя, но он легко вывернулся. И ровно перед тем, как Аксель метнул бы нож, когда я уже совершенно точно знала, что ничего Адриан не успеет, он сделал то, чего я от него совсем не ожидала.

Тяжелый радиоприемник с деревянным, зловещим стуком, как земля по крышке гроба, сказала бы Делия, опустился Астрид на голову.

Я глазам своим не поверила, Астрид и Адриан был совершенно едины, казалось они читали мысли друг друга, и то, что я видела противоречило самым базовым моим установкам, касающимся личностей, целей и поступков Астрид и Адриана. Впрочем, умом я все понимала. Астрид не отреагировала никак, продолжая смотреть на Акселя. А через секунду глаза у Акселя стали затуманенными, он пошатнулся и упал. А Астрид обернулась к Адриану, показала ему большой палец, и я увидела у нее на голове небольшое кровавое пятно. Но Астрид будто бы было плевать. Она взяла флягу, выдавила остатки Крови Королей себе на язык, и рана медленно, но начала затягиваться.