Дарья Беляева - Аркадия [СИ]

В буране нас легко разлучили. Я звала, и меня звали, но это было довольно бесполезно, так что я вскоре перестала, а вот Констанция голосила дольше всех.

Ну точно как в фильме ужасов, подумала я. Вероятно, Астрид и Адриан уже мертвы. Это было в высшей мере странно — я-то думала первой погибнет Констанция, потому что она блондинка.

Тот, кто вел меня, явно знал тайные ходы в Буре. Не прошло и пяти минут, как мы оказались снаружи. Снег, свивавший Бурю образовывал кокон, и я удивилась, как мы вообще умудрились туда пройти. Это же было совершенно непроницаемое пространство. А ведь мы плутали там, наверное, полчаса, а может и больше, искали Астрид и Адриана, пытались выбраться сами. Некоторое время я ничего не соображала — у холода есть такое свойство — иногда он будто выталкивает из реальности, и твое тело как бы перестает существовать, и в голове не единой мысли. Я пришла к выводу, что от холода в Аркадии умереть нельзя — потому что то, что происходило с моим телом было совершенно невыносимым. Снаружи Бури тоже было холодно, поэтому о том, чтобы отогреться не могло быть и речи. Я плыла в каком-то тумане, существовала как будто помимо себя, и все казалось незначительным.

Некоторое время спустя я обнаружила, что иду в неровном, длинном строю. Он тянулся будто бы вдоль всего леса, по крайней мере впереди у него не было конца, а обернуться назад мне не позволял клинок, упиравшийся в мою спину всякий раз, когда я двигала головой.

Я видела перед собой длинные, бледные, горбатые, грязные спины, спины с выпирающими костями, спины с костями, пропоровшими кожу, спины, украшенные волдырями. Спины, спины, спины, и огромное количество оленьих рогов, которые казались коронами в удивительном, зеленоватом свете луны. Когда я запрокинула голову, то поняла, что так светит вовсе не луна. Над моей головой разгоралось северное сияние, но очередной тычок клинка не позволил мне насладиться им. Я просто шла, изучая спину идущего впереди меня. Наверное, так шли евреи от Египта до Ханаана. Усталые, до предела измотанные и ненавидящие спины впереди идущих.

Я не знала, живы ли мои братья и сестры (кроме Астрид и Адриана, про тех я была абсолютно уверена, что они мертвы). Аксель, кажется был жив. Где-то далеко впереди я расслышала его голос, а может быть мне только показалось, и я выдала желаемое за действительное.

А потом мы пришли в место, где одурительно пахло мясом, мне даже еще больше есть захотелось. Меня втолкнули в клетку, и я на некоторое время просто отключилась. А когда открыла глаза, увидела свои руки. Они все были в мелких царапинах. Сначала я подумала: меня порезали, пока я была здесь.

А потом я поняла — из-за того, что мне было слишком холодно, я просто не замечала боли в израненных руках. А мои руки были практически красными от крови. Наверное, то же самое было и с моим лицом. Это все Буря, и вот от чего там умирали люди. Может быть, и моя слабость была вызвана не только и не столько холодом, сколько ранами.

Умереть там можно было очень легко. Но я была жива и была в месте, назначение которого мне было очевидно. Я была в клетке, как какая-то птица или дурацкий грызун. Прутья были частые, сделанные из какого-то гладкого, кремово-белого материала со странными разводами.

Некоторое время я пребывала в недоумении, а потом поняла: это кость. То есть, все это было весьма готично, но руки я тут же отдернула, отошла, пока не уперлась в заднюю стенку клетки и не испытала такие же чувства. Что-то холодное и вязкое капнуло мне на нос, я запрокинула голову и увидела, что под потолком болтается сердце, явно вырванное из какого-то крупного млекопитающего. Я только надеялась, что это не сердце Астрид или Адриана. С него все еще капала вязкая, темная кровь, так что принесено оно, видимо, было совсем недавно.

Я предположила, что это могло быть ужином. Чтобы не смотреть на сердце, я упорно вглядывалась в темноту между прутьями. Тут и там горели глаза костров. Рыжие и непослушные, они взвивались высоко и плясали весело. Я вспомнила об Астрид, и мне стало очень грустно. Я бы не сказала, что мы особенно подружились, но я привыкла к тому, что она жива.

Между цветами костров вздымались купола темных хижин. Между ними ходили безликие тени, но иногда свет костра выхватывал их лица, и тогда я думала, что мне кажется — от потери крови или стресса.

Я видела множество монстров, но никогда не видела таких страшных людей. Мне стало грустно за них, хотя я не понимала, с чего бы мне жалеть людей, которые меня похитили. Впрочем, может они спасли меня из Бури, а эта клетка отражала их представления о лазарете.